Сара Джио - Утреннее сияние
– Скажите, о чем вы думаете?
Она прикусила губу. Создалось такое впечатление, что она прятала эти воспоминания в отдаленных уголках сознания, словно в закупоренном сосуде, а сейчас этот сосуд дал трещину. Они вырвались наружу, и она их больше не контролировала.
– Это была самая прекрасная и самая ужасная ночь в моей жизни, – сказала она. – Декстер сказал мне, что расстается с Пенни. На какое-то мгновение я возликовала, представляя, что мы наконец-то будем вместе. Я только об этом и думала. И вдруг мечта разбилась – навсегда.
Наоми снова промокнула углы глаз платком.
– После… несчастного случая Ленора и Том постучались в дверь. Полагаю, они знали, что я уединилась там с Декстером. Наверное, все об этом знали. Они рассказали о том, что случилось. Я никогда не видела такого страдания в глазах мужчины. Декстер выскочил из дома в расстегнутой рубашке. Теперь ему все было безразлично. И я ему больше была не нужна. Все, что имело значение для него, – это Пенни. Я побежала за ним на причал и с трудом протолкнулась сквозь толпу зевак.
– Он метался по причалу, зовя ее. Я просто не могла на это смотреть. После этой ночи я Декстера больше не видела. С тех пор его дом всегда сдавался в аренду.
– Наоми, если она была убита… то кто может быть виновен в этом?
Она уставилась на какое-то пятнышко на стене и глубоко задумалась.
– Я все поняла, когда увидела, как он стоит там и плачет, – сказала она. – Я все прочитала в его глазах.
– Неужели это Джин?
Джим отвел глаза.
– Да, – сказала Наоми. – Я поняла, что он сделал это для меня. Для того чтобы я могла быть счастлива.
– И именно поэтому вы его и простили?
– Да, – сказала она, а потом на ее лице промелькнула тень беспокойства. – Только не заявляйте в полицию, чтобы его арестовали, – умоляющим голосом сказала она. – Он сейчас совсем плох.
Все произошло так быстро, что я не знала, что мне делать. Но я была твердо уверена, что, несмотря на все обстоятельства, Пенни заслуживала справедливости.
– Полиция, по крайней мере, захочет взять у вас показания. – Я накрыла ее руки своими ладонями. – Наоми, Пенни тогда ждала ребенка.
– О боже, – воскликнула она. – Я этого не знала.
– Что же нам теперь делать? – спросил Джим.
Мы были так увлечены разговором, что не заметили, что в дверях кухни стоит Джин, пока он не кашлянул.
– Джин, дорогой, – сказала Наоми, – что ты здесь делаешь?
– Полагаю, теперь мне надо сдаться полиции, – сказал он.
Наоми вскочила.
– Дорогой, тебе плохо. Иди в постель. Тебе надо…
– Нет, – твердо сказал Джин. – Это будет правильно. Я знаю, что говорю. Мне надо признаться, пока не стало поздно. Я слишком долго жил с этой ношей, дорогая.
– Вот это я и старался предотвратить, – объяснил мне Джим. Он задумчиво уставился в пол, словно пытаясь разобраться, что же делать дальше. – Я не хотел вас пугать, но вы задавали слишком много вопросов по поводу Пенни. Я даже подумал, что в вашем доме находится что-то, что может послужить уликой. Взгляните на него. Он не в том состоянии, чтобы отправиться в тюрьму.
– Значит, это вы, – сказала я. – Вы пытались забраться в мой дом.
– Да, – признался он. – Я с самого начала догадывался о существовании этой постыдной тайны в прошлом моей семьи. Иногда мне казалось, что это всего лишь сон, навязчивый кошмар, но в глубине души я понимал, что я видел на самом деле в детстве. Ужасная сцена, когда мой отец сжимал ее шею руками, навсегда врезалась в мою память.
Наоми покачала головой.
– О нет, Джин, я не позволю тебе сделать это. Ты сам не понимаешь, что несешь. Отправляйся в постель.
Она перевела взгляд на Джима.
– Джимми, перестань нести чепуху. Отведи отца обратно в спальню.
– Ну нет, – возразил Джин, поднимая руку. – Эта семья слишком долго страдала из-за того, что я совершил. Подумать только, я позволил всем жителям Лодочной улицы думать, что во всем виноват Джимми. Потому что только таким образом можно было добиться их молчания.
– Отец, – произнес Джим, лицо которого стало серым, как пепел. – Неужели ты сказал им, что это я…
– Прости меня, сынок, – ответил Джин.
Наоми разрыдалась. Она вскочила на ноги, стремительно подошла к мужу и обняла его за плечи.
– Пожалуйста, – умоляла она. – Не надо этого делать. Не ходи в полицию.
Он обхватил ее лицо ладонями.
– Я знал, что ты никогда не будешь любить меня так, как Декстера Уэнтуорта, – произнес он дрожащим голосом. – И думал, что если она умрет, чувство вины не позволит ему продолжать эту связь.
Наоми в отчаянии покачала головой.
– Нет, Джин, не надо. Я ничего не хочу об этом слышать.
– И я оказался прав, – продолжал он. – Но был один просчет. Я не думал, что лишь половина твоего сердца останется здесь. Другая половина будет вечно тосковать по нему. Мой безупречный план не сработал.
Джин нежно коснулся ее подбородка, но она отвернулась.
– Все эти годы, – произнесла она, глядя ему в глаза, – я думала, что ты сделал это ради меня. Я считала, что ты решил убрать ее, чтобы она не стояла на пути к моему счастью. – Она покачала головой. – Но ты сделал это исключительно ради самого себя.
Джин стоически переносил непростую жизнь с любимой женщиной, но я видела, что слова Наоми задели его слишком глубоко. Изощренный эгоизм Наоми не знал пределов. Джин направился в прихожую.
– Пойду оденусь. Сынок, ты не подвезешь меня в полицейский участок?
Джим поднялся на ноги.
– Отец, – произнес он. – Прямо сейчас? Я…
Я сжала руку Джима.
– Не мешай ему, – сказала я едва слышно. – Ему это действительно необходимо.
– Но его состояние…
– Полицейские примут это во внимание, я уверена, – сказала я.
Джим кивнул. Я наблюдала, как он прошел вслед за отцом. Я понимала, насколько это мучительно для него, для всей семьи. В комнате повисло молчание, пронизанное глубокой печалью, в которой все же витала надежда на освобождение. Я видела это по лицу Наоми да и Джина тоже.
– Все будет хорошо, пап, – медленно произнес Джим.
– Вы поступаете правильно, Джин, – сказала я, вставая.
– О, Пенни, – воскликнул он, – сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
– Ее зовут Ада, папа, – вмешался Джим.
Джин сначала казался ошеломленным, потом понимающе кивнул.
– Да-да, конечно…
Я сунула руку в карман. Там лежал больничный браслет Пенни, а также смятый листок бумаги, который я обнаружила в сундуке.
– Вот, – сказала я, протягивая их Джиму, – я кое-что нашла в своем доме. Мне кажется, это принадлежит вам.
Джим развернул скомканную бумагу и принялся изучать комикс, который нарисовал в детстве, – примитивные фигурки, неровные линии. Наверное, когда-то его выбросили в корзину, но теперь я видела, как через много-много лет глаза Джима наполняются слезами при виде этой драгоценной реликвии из его детства. Видимо, Пенни была неравнодушна к неприкаянному веснушчатому мальчишке, заброшенному родителями, погрязшими в своих личных трагедиях.
