Берта Рэк - Звезда балета

– Очень вам благодарен, – вставил Ультимус. Все рассмеялись, и Риппл откровенно сказала вдове, что пора уже увезти домой этого неукротимого мальчика, что она не знает, как отнесся бы отец к тому, что Ультимус вообще находится здесь, да еще в такой поздний час…

– В его возрасте папа никогда нигде не бывал…

– И папа был таким уж ангелом? – запальчиво спросил сын Гарри Мередита. – А я вам скажу, что если их держали взаперти, то это только заставляло прибегать к таким же уловкам, к каким прибегали и мы, и еще хуже…

– Пожалуй что так, Мередит…

– Но нам пора теперь уходить, – настаивала Риппл, – Ультимус…

Но его уже не было за столом, ибо оркестр заиграл вальс «Я буду помнить твои поцелуи». Притушили огни. Блеск и краски потонули в розовой полумгле, которую пронизывал призматический луч, скользивший то по одной, то по другой паре. На мгновение радужное сияние окрасило белое, плоское, как гробовая доска, платье ультрамодной девушки Берил, которую увлек за собой Ультимус. У Ультимуса виден был только сбившийся набок серый колпачок, и мелькало его плутоватое лицо; рот был широко открыт, он что-то напевал. – Оставьте его лучше, Риппл. Мы присмотрим за Ультимусом, – смеясь, обещала леди Брайндерен его сестре. – Я знаю, что вы хотите уйти и потанцевать сами.

– О да. Могу ли я? – тотчас поднялся один из молодых людей. Но «знаменитая Риппл» уже умчалась и исчезла из виду.

Впервые с тех пор, как ей исполнилось пятнадцать лет, Риппл Мередит снова танцевала со Стивом Хендли-Райсером.

Она почувствовала, что ни с одним кавалером ей не было так удобно с тех пор, как она давным-давно танцевала в Кеир-Динесе… Он так чудесно приноравливался, так искусно ее вел (он, испытатель мотоциклов, привыкший за пятьдесят ярдов видеть препятствия на дороге), что красочная толпа, казалось, расступалась и исчезала на их пути. Оставалось только хорошо знакомое, слегка загорелое лицо Стива, склонившееся над ней, только одна его рука на ее плече и другая, тонкая, крепко, уверенно сжимавшая ее пальцы.

Она переживала чудесную иллюзию. Ей казалось, что под ногами у нее не гладкий паркет, а зеленая трава, и она снова видит солнечные часы, кусты нераскрывшихся роз. Будто она опять девочкой-подростком танцует со Стивом, с юношей Стивом в фланелевом костюме. Совершенно так же, как в былые дни, но какая разница!.. Ей хотелось, чтобы это продолжалось вечно, хотелось никогда не покидать его мягких объятий. Это было новое чувство, неиспытанное еще блаженство.

Три раза протанцевали они вальс, но все же он закончился раньше, чем Риппл вполне насладилась танцем. Она вздохнула.

– Устали? – спросил Стив. – Отдохнем?

– Пожалуйста.

Они нашли где-то место и сели. Не там, где он предполагал, а в каком-то уголке, в одном из бесчисленных коридоров «Савойи», под пальмами в кадках. Музыка слабо доносилась до них из-за стеклянных дверей; смех и шум слышались из обоих танцевальных залов.

Стив вынул узкую серебряную табакерку с резьбой, заменявшую ему портсигар, и предложил Риппл папиросу.

– Спасибо, я не курю.

– Конечно, вы не курите. Я тоже нет. Я ношу это только для других. – Он спрятал табакерку. – По-видимому, мы не похожи на молодежь нашего поколения, нам чужды их привычки. Мы, должно быть, «исключительно оригинальные звезды», как сказано о вас в одной из газетных статей.

Риппл засмеялась, но… Разве этого она ждала? Почему ей хотелось, чтобы Стив оставил свой небрежный шутливый тон? Она спросила: – Разве вы читали эту статью?

– Риппл, я читал все статьи о вас, которые только мог достать. Вы ничего не имеете против? Чтобы ничего не пропустить, я написал одному агентству, доставляющему вырезки из газет.

– Почему же? Газеты – общее достояние, – сказала прима-балерина.

В глубине души она была довольна. Стив, ее друг детства, ее симпатичный сосед и приятель, почти брат; Стив, который так помог ей в тот момент, когда решалась ее судьба, Стив, все еще настолько по-дружески к ней относился, что и в отъезде следил за всеми ее действиями. Он читал все отзывы о ее исполнении «Русалочки» и «Духа огня», о появлении Риппл на празднествах и частных приемах. Читал различные предположения о ее национальности. Вдруг она подумала, что ему, вероятно, известны и другие газетные сообщения о ней. Первая легенда в утренней воскресной газете о ее «бывшем возлюбленном», извещение о том, что «предполагавшееся бракосочетание капитана Барра с мисс Риппл не состоится». Она не смогла удержаться и спросила: – Вы читали, что моя свадьба расстроилась?

– Я почему-то всегда думал, что вы не выйдете за него замуж.

– Это он порвал со мной.

– Мм… Вы знаете, что с ним теперь?

– Кажется, он собирается жениться на своей кузине, она тоже живет в провинции.

Стив спокойно спросил: – Барру всегда не нравилось, что вы танцуете, не правда ли?

– Он ненавидел мою профессию и всегда хотел, чтобы я ее бросила. Но я иногда думаю, что все мужчины недовольны, когда девушка добивается успеха, какую бы работу она ни выполняла.

– Вы ошибаетесь, Риппл, – возразил Стив. – Да, Риппл, вы глубоко неправы. Это ложное мнение о мужчинах.

– Вы думаете? Может быть, и так, – согласилась Риппл и внезапно задумалась. Несколько минут оба сидели молча.

Обычная обстановка дорогой гостиницы, позолота, зеркала, парча и пальмы окружали Риппл. Из младенца, у которого хороши были только ножки, она превратилась теперь в девушку, красивую от гладких стриженых волос до кончиков серебряных парчовых туфель, в которых ее ноги казались двумя прелестными блистающими звездами. Серебрилось, как звезда, и платье Риппл; оно было без рукавов и подчеркивало изящные линии ее рук, закрывая спину и плечи. Но на открытых местах кожа была цвета слоновой кости, слегка розоватого оттенка. Безупречное здоровье и пропорциональное сложение балерины свидетельствовали о детстве, проведенном на свежем воздухе, и о последующих физических упражнениях.

Успех придал ей выдержку, умение держать себя в обществе и одеваться. Не испортив ее, он в то же время сказывался на ее манерах и общем виде. В ней не было заносчивой самоуверенности, но было то, что отличает женщин, для которых красивая внешность – одно из необходимых условий их профессии; они привыкли держаться так, как будто тысячи глаз следят за каждым их движением, сохраняя при этом абсолютную естественность. Так вела себя и балерина Риппл. Теперь она сидела, склонив голову и устремив взгляд на свои руки, легко сложенные на коленях, на серебристой ткани платья.

Рядом с ней сидел Стив. Время было благосклонно к толстощекому мальчугану, который когда-то, спотыкаясь и плача, вошел в зал, полный веселящихся взрослых людей. Стив по-своему так же хорошо выглядел, как и Риппл. Прошло время, когда красивому мужчине обязательно было иметь бычью шею, широкие, как дверь, плечи, мускулы, похожие на бутылки кьянти, крупные черты лица, руки и ноги, подобные древесным стволам.