Ли Райкер - Полюбить ковбоя
Ей следовало бы понять, что она и Денни никогда не найдут общего языка; они не могли договориться с тех пор, как он в первый раз покинул Парадиз-Вэлли. Или Дейзи была права, и, как выразился Денни, Эрин никогда не давала ему слова сказать, а всегда добивалась, чтобы все шло так, как ей этого хотелось?
Измученная бессонной ночью и их препирательствами, Эрин наконец задремала. Она не знала, сколько прошло времени, с тех пор как она заснула, когда какой-то посторонний звук разбудил ее; кто-то бросил в нее камешек, галька упала рядом с ней, Эрин села на одеяле и, прикрыв рукой глаза от солнца, огляделась вокруг.
Вначале она разглядела только высокую мужскую фигуру, поднимавшуюся по склону холма в нескольких ярдах от нее, затем силуэт разделился на потрепанную бейсбольную кепку, широкие плечи, знакомое длинное мускулистое тело и изношенную пару кроссовок.
Денни.
У нее сразу пересохло во рту, а мысли смешались. Несмотря на все их споры, одним своим появлением он всегда приводил ее в такое состояние.
– Теперь я понимаю, почему отец всегда держал лошадей, и не одну. – Кемосабе радостно заржал, а Денни погладил коня по холке и опустился на одеяло, заняв клочочек на самом краю, не касаясь Эрин. – Черт знает, что за прогулка взбираться на этот холм, в нем, наверное, мили полторы, не меньше.
– Ты же спортсмен, ты даже не запыхался. – Она глянула на него и отвернулась. – Как ты догадался, где меня найти?
– Я знал, где тебя искать и почему.
– Мы же поговорили, но никто из нас не изменил своего решения. Как всегда. – Теребя край одеяла, Эрин снова взглянула на него. – Впрочем, в отношении Парадиз-Вэлли ты прав, – она помнила, что сказал Кен о завещании Хенка и о том, что Денни намерен использовать ее, чтобы получить ранчо, но, с ее точки зрения, Денни имел на это ранчо больше прав, чем она, – я люблю его, но я не могу простить, что ты намеренно создаешь неприятности, не считаясь с тем, что причиняешь кому-то боль.
– Включая меня самого? – спросил Денни, и Эрин в замешательстве взглянула на него. – Как ты думаешь, что заставило меня пешком подняться на этот холм? Почти всю прошедшую ночь я провел без сна на этой проклятой кушетке, снова и снова перебирая в памяти все, что мы наговорили друг другу. – Он откинулся назад, опершись на локти и подставив лицо солнцу. – Наверное, мы никогда по-настоящему не забудем того, что случилось с Тревом, ни ты, ни я, ни мама, ни Кен, но сегодня ночью ты была так обеспокоена тем, чтобы я не пострадал, словно это была не ты, а Тим.
– Я не хочу, чтобы вообще кто-нибудь страдал.
– И не только это, Эрин.
– Да, я забочусь и о себе. – Она покачала головой. – Денни, неужели ты не понимаешь? В том, что я не приемлю идею разведения животных, нет ничего нового. Шайенн был просто передышкой, отрывом от реальности; и, возможно, я поняла это благодаря Кену. Ты и я… Мы никогда надолго… – У Эрин сжалось горло, и она не смогла договорить то, что собиралась сказать.
– Это ты оставила меня в Коди восемь лет назад, когда мне зашили живот и вправили челюсть, – возмутился Денни, – это ты удрала обратно в Суитуотер, потому что не могла вынести меня в качестве мужа!
– Я вернулась домой беременной.
Хотя даже самая несговорчивая частица ее души говорила ей, что они должны быть вместе, Эрин никогда не могла заставить себя обратиться к нему за помощью, как будто это было бы признанием того, что она была не права, оставив его в той ситуации – после тяжелых травм.
– Значит, ты считаешь, что я просто повернулся к тебе спиной и отправился вместе с Люком на следующее родео? И что я мог бы снова так поступить?
– Да, именно так я и считаю, – ответила Эрин, подразумевая, что в конце концов ей придется в одиночку кормить быков и мустангов.
– Ты считаешь, – Денни недоверчиво взглянул на нее, – что меня не интересовало, как ты себя чувствовала, когда носила моего ребенка; вернее, в течение тех шести месяцев, когда я уже знал о нем? Что я не интересовался, как долго продолжались роды? – Он наклонился ближе. – Не беспокоился, будет ли Тим цел и невредим? Или не хотел узнать, как ты себя чувствовала на следующее утро после родов? Как ты выглядела в том голубом в цветочек ночном халатике?
Эрин удивленно уставилась на него: откуда он мог знать, во что она была одета?
– Мне позвонила мама, – объяснил Денни, – точно так же, как позвонила, когда Тим сломал руку, – его голос стал хриплым, – и сказала: «Я считаю, ты должен знать, Эрин родила сегодня ночью, в две минуты первого», – и я услышал улыбку в мамином голосе, – он встретился со взглядом Эрин, – она сказала мне, что тебя собирались везти после двенадцати, поэтому больница не смогла принять тебя в отдельную детскую раньше на целый день.
– Где ты был?
– В Санта-Фе. Как только мне позвонили, я сразу же понесся сломя голову. Помню, что в больницу я приехал, когда солнце было высоко и пели птицы, вероятно, где-то около полудня. – Он улыбнулся. – У приемной стойки и потом в родильном отделении я рта не закрывал; я сказал, что мы жили порознь, но мне необходимо тебя увидеть.
– И очаровал одну из медсестер.
– Может быть, – снова чуть улыбнулся Денни.
– А потом? – Против своей воли Эрин восхищалась им.
– Другая медсестра проводила меня в твою палату, и я увидел тебя. – Его взгляд потеплел. – Ты лежала в этом халате в цветочек и крепко спала, лучи солнца падали на тебя, и твои волосы горели как пламя. Ты казалась такой измученной, такой… словом, подарившей новую жизнь.
Он не разбудил ее, и она никогда об этом не знала.
– Я попросил показать мне Тима, медсестра провела меня к детской, и кто-то поднес его к окошку. – Денни на некоторое время замолчал. – Я не мог удержаться, чтобы не позвать его, но мне так хотелось прикоснуться к нему.
Эрин зажмурилась, она никогда не представляла… если и было что-то, в чем она нуждалась… После того как они с Денни расстались, она не часто слышала от него какие бы то ни было рассказы. Ответом на ее письмо о беременности было наставление в высокопарном стиле и пожелание всего наилучшего. Эрин сжала губы.
– Я держал его. На меня надели один из этих уродливых халатов и усадили в старое кресло-качалку, казавшееся неимоверно большим для такого места, а вокруг меня пронзительно пищали все остальные крошки. – Он отвел взгляд от нее. – Эрин, он был таким маленьким. Я держал его и чувствовал, что он весит не больше, чем уздечка для лошади, казалось, он мог почти весь уместиться на моей ладони, и я чувствовал себя ужасно неуклюжим. – Денни покачал головой при этих воспоминаниях. – От него исходил запах истинной чистоты.
– Я думала точно так же, – пробормотала она. Ни один запах не может сравниться с запахом новорожденного ребенка, и от этого воспоминания определенно у Эрин на глаза навернулись слезы.
