Кейси Майклз - Не могу отвести глаза
Куинн думал точно так же. Он нагнулся и поцеловал ее в лоб.
— Шелби, здесь ты жила самостоятельно. Нашла работу. Более того, ты сохранила ее, добилась настоящего успеха. Боже мой, посмотри, что ты сделала с этим городом. Ты когда-нибудь видела, чтобы столько людей обнимались, питали друг у другу теплые чувства, помогали ближним? Ты пришла, вооруженная своей силой, у тебя есть способность собирать людей, устраивать грандиозные вечеринки… и видеть в людях только хорошее. Знаешь, не так уж много наследниц с Мейн-лейн вообще посмотрели бы на завсегдатаев, не говоря уж о том, что ты сделала для них.
Теперь Шелби плакала уже по-настоящему, у нее дрожал подбородок, по щекам текли горячие слезы.
— Я никогда не думала об этом…
— А следовало бы. Из всех женщин, с кем мне доводилось встречаться, ты одна из самых добрых, самых любящих, понимающих, необыкновенных. Нет, не так. Ты — самая добрая, самая любящая, понимающая, необыкновенная женщина из тех, с кем мне доводилось встречаться. — Куинн улыбнулся, стараясь развеселить ее. — Даже если ты не запоминаешь ничьих имен.
Шелби рассмеялась, потом замерла, вспомнив о чем-то. О том, что перед этим сказал Куинн.
— Ты не любишь богатых? Очень богатых, Куинн?
— Я же сказал тебе, что пересмотрел свои взгляды. Я уже неделю кляну себя за глупость. — Он ухмыльнулся. — А ты очень богата?
Шелби отвела глаза.
— Очень, — призналась она. — И это все еще тебя беспокоит, да? Я всегда подозревала, что мужчины хотят жениться на мне из-за моих денег, но никогда не думала о мужчине, который не пожелает жениться на мне из-за того, что у меня есть деньги. Пока я не выйду замуж или пока не стану немного старше, я просто получаю средства на содержание с доходов, но потом все деньги перейдут ко мне, и я смогу распоряжаться ими по своему усмотрению. Это действительно станет для тебя проблемой? Если да, то я откажусь от наследства.
— Ты бы это сделала, Шелби? Ты отказалась бы от денег, чтобы сделать меня счастливым? И жила бы на мои доходы… они не такие уж маленькие, между прочим.
Она кивнула. Твердо, решительно.
— Ничего себе, — смутился Куинн. — Э… а о какой сумме мы говорим?
Шелби опустила глаза.
— О тридцати миллионах долларов.
Куинн отступил и вытер ладонью внезапно пересохший рот.
— Тридцать миллионов, — повторил он. Потом издал короткий саркастический смешок. — Ты отказалась бы от тридцати миллионов долларов. Ради меня. Бог мой!..
Шелби отошла от стены, наклонилась, сорвала одинокий одуванчик, повертела его в пальцах.
— Так что, ты хочешь, чтобы я от них отказалась? — Куинн засмеялся. Расхохотался так, что опустился на траву, потянув за собой Шелби.
— Дорогая, может, я и не самый умный в мире человек, но у меня что, на лбу татуировка «идиот»?
— О, Куинн! — Шелби упала в его объятия. — Я так тебя люблю!
Он приподнял ее подбородок, думая, что сейчас самый подходящий момент прекратить разговоры и поцеловать любимую женщину. Но она высвободилась из его рук и поднялась.
— Я должна сделать еще одно признание.
Куинн тоже встал и пристально посмотрел на нее, пытаясь собраться с мыслями.
— Какое? Ты ешь крекеры в постели? Поздно просыпаешься по утрам? Не умеешь готовить?
Шелби сердито прищурилась.
— Ты прекрасно знаешь, что я не умею готовить. Но я не об этом. Я про… про… в общем, я получила по почте это письмо. Письмо с угрозами, в котором мне велели убираться из города. А потом была попытка похищения, помнишь?
Куинн стиснул зубы.
— Помню.
— Я подозревала тебя. Поняв, кто ты, я подумала, что, может быть, ты устал от своих обязанностей няньки и послал это письмо, желая напугать меня и вынудить уехать домой, а сам решил оставить эту работу и заняться каким-нибудь делом поинтереснее.
Куинн схватил ее за плечи и заставил посмотреть себе в глаза.
— Шелби, я оставил эту работу, как ты это называешь, на следующее утро после нашего похода в кегельбан. Именно тогда я осознал, что все это гораздо больше, чем бизнес, что ты очень много значишь для меня.
— О! Это… это очень мило. Но разве ты не сердишься на меня за то, что я считала тебя автором письма?
— Писем, Шелби, во множественном числе. Раз уж мы тут исповедуемся друг другу, позволь мне признаться, что я проник в вашу с Брендой квартиру, порылся в твоей сумочке и нашел первое письмо. Потом извлек второе из твоей почты в то утро, когда была попытка похищения. Официально я не был при исполнении, но все равно делал свою работу. И — нет, я не сержусь, что ты подозревала меня. Жаль, что я не додумался до этого, поскольку тогда точно поговорил бы с тобой, а не позволил тебе затащить меня в постель.
— Затащить тебя в постель! Да ты…
— Понял. — Куинн нахмурился. — Но я провел расследование, попытался узнать, кто послал письма, кто нанял этих громил. И я полагаю, вернее, я вполне уверен, что это был Уэстбрук.
— Паркер? — Шелби вспомнила, что подозревала Паркера, но отмела эту мысль. — Не понимаю. Зачем ему все это?
— Я думал об этом. — Куинн взял ее ладони в свои. — Он знал, что ты здесь… все знали, где ты, моя милая, ты не слишком-то хорошо замела следы. Он мог приехать сюда, сказать, что любит тебя, упросить вернуться домой.
— Едва ли. Ведь Паркер знал, что я его не люблю. Значит, он пытался напугать меня и тем самым заставить вернуться? Но я не собиралась уезжать надолго. Почему он не мог подождать?
Куинн поднес ее руку к губам и поцеловал.
— Во-первых, любимая, Паркер, видимо, догадался, что я затеял свою игру, и забеспокоился, как бы я не преуспел. Но есть еще одна причина, о которой мне бы нз хотелось тебе говорить.
Она сжала его руки.
— Скажи.
— Хорошо, но дело вот в чем: чтобы узнать это, я не нарушал законов, балансировал на грани. Уэстбрук — банкрот, моя милая, хуже чем банкрот. Он утаивал доходы с денег своих инвесторов, растрачивал основные средства, и если в скором времени Паркер не получит твоего небольшого наследства, он, возможно, отправится в тюрьму.
Шелби задумалась.
— Мне все равно, — наконец сказала она.
— Слава Богу, потому что это еще не все. У него есть любовница.
Шелби ухмыльнулась.
— Теперь мне на самом деле все равно.
— А это еще лучше, потому что у Паркера их две. Шелби рассмеялась, испытывая огромное облегчение.
— Я полагала, что все дело во мне. Считала, что меня невозможно любить, так как я холодная. Но дело не во мне, а в нем. О, Куинн, как же мне хорошо!
— Так хорошо, что ты наконец позволишь мне поцеловать тебя?
Шелби улыбнулась ему.
— Сейчас узнаем. А ты очень сильно хочешь поцеловать меня?
