Сьюзен Кэрролл - Жена Для Чародея
Медлин высвободила руку из руки Анатоля, решив, что безопаснее будет привлечь его внимание к подымавшейся за их спинами каменной башне. В центре ее было выпилено отверстие, похожее на огромный глаз, через которое, пригнувшись, мог бы пролезть человек.
– Должно быть, потребовалось немалое искусство, чтобы затащить такой громадный кусок камня на вершину холма, - сказала Медлин. - Вы не знаете, как он здесь оказался?
– Понятия не имею. Многие считают, что это дело рук моего предка Просперо. Он был… довольно странным человеком. - Анатоль провел рукой по шершавой поверхности камня. - Впрочем, я уверен, что камень гораздо древнее. Может быть, алтарь какой-нибудь богини друидов.
Медлин склонила голову набок, размышляя.
– Нет, не думаю, чтобы он мог принадлежать женщине. Для этого он слишком… самоуверен, мужествен, что ли.
Анатоль улыбнулся:
– Как бы там ни было, крестьяне верят, что он волшебный. Считается, что если человек пролезет через глаз, то излечится от любой болезни - от подагры до ночных кошмаров.
– А вы когда-нибудь испытывали на себе силу камня?
Он признался с виноватым видом:
– Раз или два. Когда был подростком.
– Потому что вас мучили кошмары?
– Нет.
– Должно быть, вы были сильным и крепким мальчиком. Не могу представить, чтобы вы чем-нибудь болели.
Анатоль ничего не ответил, только улыбнулся, но на этот раз его улыбка была немного печальной. Перед внутренним взором Медлин возник образ мальчика, с серьезным видом пробирающегося через отверстие в камне. В надежде на что? Внезапно она поняла: исцелиться от того, что мешало родителям его любить. Точно так же она не раз стояла перед зеркалом, желая, чтобы исчезли эти рыжие волосы, которые так отличали ее от остальных членов семьи.
Она внимательно посмотрела на камень, сняла перчатки и положила руки на холодную гранитную поверхность. Потом приподняла юбки, кое-как подтянулась и легла животом на край отверстия. В конце концов ей удалось пролезть на другую сторону отверстия, но там она зацепилась кончиком туфли за край и едва не упала.
Анатоль поспешил к ней на помощь, осторожно поставил на землю.
– О-о, - протянула Мелин, обнаружив ссадину на запястье, - не скажу, чтобы ваш камень оказал на меня благотворное действие!
– Это потому, что вы все сделали не так, как надо. Надо было проползать задом наперед, девять раз подряд и против солнца.
– Пожалуй, я лучше отложу это до тех пор, пока не заболею всерьез.
Услышав эти слова, Анатоль побледнел.
– Не дай бог, чтобы такое случилось! - пылко проговорил он и, взяв ее руку, нежно прикоснулся губами к ссадине.
Верить в целительную силу поцелуя мужчины столь же неразумно, как верить в волшебные свойства гигантского куска гранита. И все же, к удивлению Медлин, неприятное жжение уступило место гораздо более сладкой боли, от которой по всему ее телу пробежала дрожь, а лицо зарделось.
Она смущенно ретировалась за гранитный монумент, стараясь сохранить в раненой руке ощущение тепла его губ, сладости поцелуя. Анатоль не последовал за ней.
– Благодарю вас, - услышал она его голос.
– За что?
– За все. За то, что согласились составить мне компанию. За то, что доверились мне и не побоялись сесть на лошадь. За то, что не назвали меня суеверным глупцом. Мой кузен всегда говорил, что этот камень уродлив, и, возможно, он прав. Если бы он был хозяином замка, непременно нашел бы способ от него избавиться.
– Это очень хорошо, что хозяин замка не он, -сказала Медлин. - Он никогда не станет так близок этой земле и ее людям, как вы.
С губ Анатоля сорвался сухой смешок.
– То есть я так же невежествен, как мои крестьяне?
– Нет. Но вы их понимаете, уважаете их обычаи и верования. Думаю, именно потому они так вас обожают.
Анатоль посмотрел на нее так, словно она вдруг потеряла рассудок.
– Неужели вы этого не замечали? - продолжала Медлин. - А я вот заметила, хотя совсем недолго прожила в замке Ледж. Слуги, арендаторы, фермеры - все вас высоко ценят. Они боятся, и уважают, и любят, и… гордятся вами.
Анатоль громко рассмеялся, словно не веря ее словам, но слегка порозовел от удовольствия.
– А вы? - вдруг спросил он, все еще улыбаясь, хотя глаза его сразу посерьезнели.
У Медлин екнуло сердце. Она не знала, что ответить.
– О-о, я вас боюсь еще больше, чем остальные, - шутливо проговорила она и опустила голову, чтобы он не прочел в ее глазах то, в чем она сама еще не была уверена.
Она отошла от Анатоля, вдруг проявив глубокий интерес к бабочке, порхавшей над вереском. Анатоль смотрел ей вслед, стараясь подавить разочарование. День был таким прекрасным, солнце - ярким, а небо - голубым… Вполне достаточно для того, чтобы в сердце мужчины снова проснулась беспочвенная надежда.
И все же один этот день дал ему больше, чем все прогулки по саду и чаепития. Ему следовало понять это раньше. Если он и мог произвести впечатление на женщину, то, пожалуй, только сидя верхом на лошади.
Сегодня Медлин казалась счастливее, чем когда-либо за все время ее пребывания в замке. Тень, которая омрачала ее ясное лицо и так его тревожила, исчезла без следа.
Перекинув плащ через плечо, он прислонился к скале, наблюдая за Медлин, которая беспечно сняла шляпку и запрокинула голову, подставив нежное лицо ярким лучам солнца. Анатоль наслаждался ее невинной радостью. Он отдал бы душу за то, чтобы его жена всегда оставалась такой - жизнерадостной и смелой, нежной и веселой, как дикие цветы на склоне холма.
Ничто остальное не имеет значения, даже если в ней никогда не проснется легендарная страсть сентледжских невест. Ничто не имеет значения, пока он может…
Просто любить ее…
Эти слова прозвучали в голове, как знакомая песенка, которую он часто слышал, но не давал себе труда вникнуть в ее смысл.
До этой минуты.
Анатоль замер. Смысл заклинания Просперо стал ему почти болезненно ясен.
Забыть о легендах, магии и заклинаниях, презреть попытки завоевать сердце женщины как награду.
Просто любить ее!
И он любил ее.
Анатоль несколько раз моргнул. Это откровение преисполнило его душу такой благодарностью, что он был готов пасть на колени. Его била дрожь, взгляд искал Медлин.
Словно тяжкая пелена спала с тайного уголка его разума, и он почувствовал пробуждение дара. Он закрыл глаза и… Силы небесные! Впервые он смог почувствовать Медлин, ощутить ее присутствие. Каждое биение сердца, каждый вздох, каждое движение стало частью его самого. Такой полной связи у него еще никогда и ни с кем не было. Он чувствовал себя так, словно божественный свет льется в душу из высоких окон величавого собора.
