Atlanta - Forbidden Sweetness (СИ)
– Что с тобой творится?
Кери появляется неожиданно. За борьбой с собственным беспокойством не замечаю ее приближения. Теряю бдительность, что еще больше ввергает в раздражение, граничащее с едва ощутимым бешенством.
Игнорирую вопросительный взгляд девушки, продолжая раз за разом набирать номер малышки. Ее молчание нагнетает обстановку, рождая далеко не лучшие предположения о его причине.
Смиряюсь с ослиным упрямством Ти, набирая номер отца.
– Почему Теа не берет трубку? – стальные ноты в голосе разрезают уютную тишину вечера.
– Эйден… – ненавижу, когда вместо конкретных слов, мнутся в попытке потянуть время. Едва сдерживаю едкие фразы, готовые сорваться с губ. – Просто приезжай домой, – вздыхает отец, – я тебе все объясню.
– Папа, я кажется задал определенный вопрос, – стараюсь говорить спокойно, проглатывая ругательство. – Где Теа?
– Убежала.
– Убежала? – ироничное удивление слишком откровенно. – И с чего бы ей вдруг убегать из дома? – вкрадчиво интересуюсь, напрягаясь от возможной причины.
– Это не телефонный разговор, Эйден, – в голосе отца проскальзывают знакомые стальные ноты. Явный признак сильного волнения. – Лучше тебе скорее оказаться дома. Теа убежала в расстроенных чувствах, и даже, если бы я сейчас мог пойти ее искать, я понятия не имею, где она может быть.
Отключаю телефон, не дослушав. Шиплю от обжегшей пальцы сигареты, которую давно следовало выкинуть.
Убежала. Это настолько не похоже на Тею, с ее мирным, спокойным характером, что не оставляет сомнений в серьезности ситуации.
– Эйд, – снова привлекает внимание Кери. Смотрит внимательно. Впервые прожигает пронзительным взглядом, который выдает, что передо мной давно не беззаботная девочка, какой Кер способна показаться на первый взгляд. Опытный игрок, не прощающий ошибок. – Такие, как мы, не имеем права на слабости, Эйден. Ты ведь помнишь об этом? – говорит с нажимом, не отпуская моего взгляда.
Мысленно согласен с ней. Давно придерживаюсь подобного принципа, однако жизнь – сука с довольно извращенным чувством юмора, обожающая вносить свои коррективы, крушить незыблемые стены убеждений и правил. К собственному неудовлетворению имею сильную слабость, все больше разрастающуюся внутри. Давно посеявшую семена своего правления.
– Человеческий фактор, Кер, никто не отменял, – говорю равнодушно, не выдавая лихорадочной работы мыслей.
Нельзя уходить сейчас. Что бы не случилось с Ти, не имею права в угоду собственным чувствам ставить под угрозу общее дело. Дело на первом месте, так должно быть. Невзирая на прогрессирующий эгоизм, не настолько беспринципен, чтобы сорваться с места, не имея веских причин. И так довольно часто исчезаю, повинуясь неоправданным прихотям.
Глубоко вдохнув, возвращаюсь в здание. Руки сами выполняют свою задачу, вводят коды, позволяющие проникнуть в защитную систему музея. Мелькающие строчки на мониторе втягивают в процесс, возвращая былое возбуждение. Тревога не уходит, но под давлением окружения слегка утихает, позволяя не обращать на себя внимания.
– Рад, что ты пришел в себя, парень, – мельтешит Кай за спиной.
Чувствую на себе его взгляд, не желая вдаваться в дискуссии о моем настроении.
– Анис на месте, ждет намеченного времени, – обращается к нему Дейв, вольготно развалившись в кресле.
– Что со входом? – интересуется Кер, натягивая перчатки.
– Свободен, осталось добить хранилище и можем действовать.
Пальцы порхают над клавиатурой с немыслимой скоростью. Не задумываюсь особо, действуя по инерции. Защитная начинка настолько изучена, что кажется родной, не вызывает напряжения, скорее успокаивая.
Телефон лежит рядом, включен на автодозвон, без моего участия повторяя безрезультатные попытки добиться ответа. Кошу взглядом в его сторону, периодически сбиваясь с рабочего настроя.
'Ей нужно побыть одной, раз убежала', – стараюсь убедить себя. Однако ни разу не подведшая интуиция другого мнения.
Тихие разговоры за спиной не мешают моему беспокойству. Очередной повтор плана, словно шумовой эффект, слабо воспринимаемый мозгом. Помню все по секундам.
Представляю долгожданный куш, не испытывая привычного возбуждения. Под градом проигнорированных вызовов чувства словно притупляются.
Заключительные щелчки клавиш, и резко отодвигаю кресло, вскакивая из-за стола. Сидеть тошно. Бесцельная ходьба по залу не прельщает. Собственные убеждения в том, что зря себя накручиваю, не помогают. Чувствую, что с Теей что-то не так. Хуже, чем когда поцеловал. Не обычное расстройство.
Подобная убежденность вызвала бы скептический смех, будь я настроен на веселье.
– Пошли покурим, – киваю Каю, прерывая того на полуслове.
Очередная волна свежего вечернего воздуха бодрит. До начала операции еще пара часов. Успею все проверить и вернуться.
– Мне нужно уехать, – говорю, делая затяжку.
С удивлением отмечаю легкую дрожь, которую тут же подавляю.
– Что творится, Эйд? – Кай смотрит хмуро, прикрывает ладонью зажигалку, прикуривая сигарету.
Пожимаю плечами, не желая объяснять собственное поведение. Бушующие внутри чувства, обретшие основу, неумолимо меняют привычный уклад. Заставляют думать не только о себе. Это пугает и злит. Непредвиденная плата за исполнение желания. Не привык так часто двигать свои интересы. Однако иначе не получается.
– Решил сорвать операцию? – устало вздыхает друг. – Снова твоя принцесса, да, Эйден?
Уважение перевешивает возмущение тем, что лезут в мои дела. Скупо перечисляю причины волнения, не ожидая понимания.
Повисает молчание. Тяжелое, гнетущее. Я для себя все решил. Вернусь, если беспокойство не подтвердиться, но проверю в любом случае. Убираю одну руку в карман, облокотившись о стену, жду слов Кая, сканирующего взглядом пространство. Первая сигарета сменяется второй. Никотин не расслабляет.
– Ты ведь понимаешь, что после подобной подставы двери для тебя будут закрыты? – уточняет Кай очевидную истину, облокотившись рядом.
Не чувствую в словах злости, скорее сожаление.
– Меньше соблазна, – говорю, прикрыв глаза. Чувствую, как теряю ту часть своей реальности, что была неотъемлемым спутником на протяжении четырех лет.
Это вызывает сожаление. Убеждает остаться. Совместить два приятных аспекта своей жизни, не отказываться от того, что заставляет дрожать в предвкушении.
Не поддаюсь на собственные уловки. Оттолкнувшись, смотрю Каю в глаза, делая последний рывок из манящей глубины вседозволенности.
