Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

Я забираю бокал обратно, не дав коснуться его губами.

Краем глаза я вижу одну из женщин, которая шепталась у ограждения во время родео, намекая на то, что если бы она хотела его, то могла бы получить. Я так не думаю. Сейчас Линкольн Фокс мой.

Я прекрасно держусь на публике и чувствую прилив дерзости — и немного мелочной злости.

Я отстраняюсь от тепла тела Линкольна, стоящего у меня сразу за спиной, и поворачиваюсь к нему, поднимая свой бокал.

— На самом деле вкус похож на «1910»-й, но, может быть, ты скажешь точнее, Фокс.

Он ухмыляется, пока я иду к Хэдли, все еще сидящей на барной стойке.

Я подмигиваю ей и говорю:

— У меня была частная дегустация на винокурне...

Когда я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Линкольна, этот мужчина смотрит на меня... как будто хочет поглотить, попробовать на вкус снова. Я пальцем маню его к себе, выходя в центр.

Хэдли включает музыку, и девушки, с которыми мы виделись ранее, подаются вперед, чтобы лучше видеть происходящее. О, дамы, просто подождите...

Когда Линкольн, повинуясь моему жесту, подходит ближе, он наклоняется к моему уху и шепчет:

— Ты сейчас такая чертовски сексуальная. Собираешься показать всем этим людям, что я твой, Персик?

От центра моей груди до кончиков пальцев прокатывается «да». Я смотрю назад и медленно киваю, давая ему понять, что именно это я и собираюсь сделать.

— Ты мне доверяешь? — спрашиваю я, чуть громче.

Он усмехается — звук, который я чувствую между ног — и оглядывается вокруг.

— Да, Персик, доверяю.

Не знаю, чего я ожидала от него услышать, но его подтверждение подстегивает меня. Я вздергиваю подбородок и ухмыляюсь ему, прежде чем сказать:

— Хорошо. На колени, Фокс.

Свист и одобрительные крики, доносящиеся со всех сторон, заставляют меня прикусить губу, чтобы сдержать широкую улыбку. Но даже так она все равно вырывается наружу.

Хэдли присвистывает и бросает подушку с барного стула, которая попадает ему прямо в лицо, заставляя расхохотаться.

Он настолько выше меня, что даже опустившись на одно колено, а затем на другое, он остается на уровне моих глаз.

— Если вы все хотите посмотреть бурлеск-шоу, то можете прийти в «Midnight Proof» и заплатить за это. Но сейчас, — я не могу сдержать улыбку, которая появляется, когда я смотрю на Линкольна сверху вниз. Он наблюдает за мной, пока я обращаюсь к небольшой аудитории, которую мы собрали, — мы в «Фокс Бурбон». И мне выпала роскошь узнать от мастера-дистиллятора, как лучше всего наслаждаться хорошим бурбоном.

Его глаза встречаются с моими, и он смеется, прекрасно понимая, что я задумала.

— Наклоните бокал и оцените цвет. — Я подношу бокал к свету от каминных столов, окружающих пространство. — Затем вам следует немного пожевать его по-кентуккийски21. — Сделав небольшой глоток, я перекатываю его во рту. Из небольшой толпы раздается несколько выкриков, когда его руки поднимаются по задней поверхности моих бедер и оказываются под подолом моего платья, оставляя восхитительные мурашки.

Я сокращаю оставшееся между нами расстояние, прижимаясь нижней частью тела к его груди, а его руки скользят вверх и вниз по моим бедрам, притягивая к себе и побуждая придвинуться еще ближе. Я втягиваю воздух через нос и глотаю.

— Дайте ему покрыть ваш рот, а потом насладитесь жжением, прежде чем позволить ему скользнуть вниз по горлу.

Настроение меняется с шумного веселья на тот самый эротичный накал, от которого я завожусь. Я смотрю на двух женщин, которые обсуждали, что они хотели бы сделать с этим мужчиной, и улыбаюсь, глядя на их расширенные глаза.

Я перевожу взгляд с них на него.

— Готов к дегустации, Фокс?

Его ямочки появляются, когда он улыбается, но ничего не говорит. Вместо этого он поднимает голову как раз в тот момент, когда я провожу рукой по его шее. Мои пальцы скользят по его волосам, приподнимая их достаточно высоко, чтобы запутаться и ухватиться за них. Я подношу бокал к губам, выливаю в рот остатки бурбона, а затем откидываю его голову назад — так, как я хочу.

Его руки обхватывают мои бедра, когда острота и жар обволакивают язык, а затем его рот открывается для меня, когда я наклоняюсь вперед. Соединяя наши губы, я даю ему именно то, что обещала — вкус бурбона. Но он не останавливается. Его влажные губы встречаются с моими, и мое тело вспыхивает. Я не обращаю внимания на капли, стекающие по подбородку, и на толпу вокруг нас, которая замерла за несколько мгновений до того, как наши губы соединились, а затем взорвалась улюлюканьем и свистом. Я таю от того, что он не побоялся сделать это перед всеми. Об этом еще долго будут говорить после того, как мы уйдем.

Он проглатывает каждую каплю, и затем ясно даёт понять, что никто не должен трактовать наше поведение неправильно. Его язык играет с моим, когда он тянет меня к себе и прижимает как можно ближе к своему коленопреклоненному телу.

Поэтому для меня становится неожиданностью, когда он быстро поднимается и закидывает меня на плечо. С моих губ срывается пронзительный смех, когда он говорит:

— Надеюсь, вы нас извините.

Затем он проносит меня через дом и на улицу через парадную дверь. Я едва замечаю, мимо кого мы проходим, но от меня не ускользает, что Мэгги видит это шоу. Она разговаривала с Гризом и наездницей, которую я видела раньше. Я слышу, как Гриз восклицает:

— Чертовски вовремя!

Линкольн кивает Гризу и бормочет себе под нос:

— Старик возомнил себя чертовым сводником.

Он торопливо спускается по ступенькам веранды, и я не могу удержаться от смеха, когда он шлепает меня по заднице, едва коснувшись ботинками дорожки.

— Ты можешь меня опустить.

— Ни единого гребаного шанса, — говорит он, открывая пассажирскую дверь своего джипа. Снимая меня со своего плеча вниз по груди, он целует мои губы и шепчет:

— Ты знаешь, как меня чертовски завело, когда ты заявила на меня права? — Его пальцы зарываются в мои волосы, и он впивается в мои губы с такой страстью, что я понимаю, что именно он чувствовал. От ощущений у меня трепещет грудь и слабеют колени. Отстранившись, он прижимается лбом к моему, а я обхватываю его ногами, сидя на сидении его