Двенадцатый рыцарь - Алексин Фарол Фоллмут
Я не могу быть той, кто расскажет ему, что все это было нереальным. Не сейчас.
— Я знаю, — говорит он, но на самом деле это не так. Он не может знать. Он никак не может почувствовать все то, что творится у меня в груди — уродливое, громкое и яркое. Но потом он открывает дверь моей машины, шутливо пристегивает меня ремнем безопасности и выводит на влажном стекле: «ТЫ МНЕ НРАВИШЬСЯ, ВИ РЕЙЕС».
Я знаю, что эта надпись будет там утром, и так будет до тех пор, пока я не сотру ее начисто. До тех пор, пока не испорчу ее, что, конечно, рано или поздно произойдет.
Потому что я собираюсь ему сказать. Я должна ему сказать.
Но не раньше, чем он поцелует меня через окно в последний раз, и я подумаю: «Ладно, мам».
Ладно, может быть, ты была чуть-чуть права.
Джек
— Черт, меня убили, — хмурится Курио, когда его рыцарь (которого я, имея некий опыт, посоветовал ему не называть своим именем) получает удар в грудь посохом мага. — Черт, это было жестоко.
— Я же тебе говорил, — вздыхаю я, — если бы ты просто кликнул мышью, чтобы увернуться…
— Ты нихрена мне не сказал, Орсино…
Подняв взгляд, я замечаю, как Ви наблюдает за мной с ее обычного места за лабораторным столом. Я подмигиваю, и она издали тихий вздох, хотя я все равно замечаю на ее губах легкую улыбку.
— Удивительно, что это не запрещено на школьных компьютерах, — комментирует Курио будничным тоном, не подозревая, что с момента, как я поцеловал Ви Рейес два дня назад, вся Вселенная изменилась. — Значит, Твиттер заблокирован, но в игры можно играть сколько угодно?
— Ну, это познавательно, — отвечаю я. — Практически введение в компьютерные науки.
— Ты же знаешь, что у нас есть курс по компьютерным наукам, да?
— Что, серьезно? — Черт, наверное, мне стоило внимательнее выбирать факультативы. — Впрочем, это ведь не ракетостроение, Курио.
— Может, для тебя и нет. — Он вытягивает ноги и поворачивается ко мне. — Но это не совсем то, о чем я говорил.
— Ты же сказал, что хочешь отвлечься от всего. — Он поймал меня на пути в комнату для совета, где я работал над нашими турнирными плакатами. — И, кстати, — добавляю я, указывая на его аватар, возвращающийся в Камелот, — я не могу позволить тебе позорить меня на турнире.
— Я точно опозорюсь, — уверяет Курио, — но если это ради благой цели…
— Ради моего эго? Определенно.
Он смеется:
— Приятно видеть, что ты немного расслабился. Я так понимаю, ты уладил вопрос с Иллирией?
Издалека я замечаю, что Ви перестала лихорадочно щелкать клавиатурой ноутбука.
— Честно? Пока нет. — Я стараюсь говорить бодрым тоном, что оказывается даже проще, чем я ожидал. — Но посмотрим, что они мне ответят.
— Что ты им написал?
— Правду. — Я хочу, чтобы это звучало спокойно, хотя на самом деле чувствую себя не так. В ответе я написал, что реабилитация идет неплохо, но прогресс все еще медленный, и я не уверен, что буду готов к плей-офф. Я приложил письмо от Эрика и доктора Барнса, в котором говорится, что я, вероятно, смогу вернуться в форму через восемнадцать месяцев. Добавил, что если этот срок слишком долгий для них, что ж, я понимаю и желаю им удачи.
«Иллирия — моя мечта», — написал я. — «Это не изменилось, но я понял, что не могу давать обещаний в отношении того, что не могу контролировать. Я буду придерживаться плана тренировок, назначенного моими врачами, и продолжу проходить курс физиотерапии с такой же самоотдачей, с которой я выступал в течение четырех сезонов в команде Мессалины. Я могу обещать лишь, что если Джек Орсино — тот игрок, который вам нужен, я останусь им и вернусь следующей осенью. Но если вы предпочитаете судить обо мне по состоянию колена или по рискам, связанным с ним, я пойму, если вы решите пойти в другом направлении».
Можно сказать, я дал им возможность от меня отказаться. Надеюсь, что они ей не воспользуются, но теперь эта мысль не кажется мне такой пугающей, как раньше.
— Хм, — говорит Курио. Не грубо, а скорее задумчиво. — Что ж, я здесь, c тобой. Если тебе это нужно.
— Возможно, мне понадобится твоя помощь. — Отец принял мое решение молча. Брат немного разозлился. Он поинтересовался, о чем я думаю, добавив, что в колледже на кону реальные деньги, реальные ставки, и дело тут вовсе не в том, чтобы быть бойскаутом95. Думаю, его гнев связан с тем, что он выбыл из гонки за участие в плей-офф NCAA и не попал в окончательный список кандидатов на участие в Heisman96. Но это все равно обидно. Больше, чем я думал.
Ник поддерживает меня, хотя сейчас он наконец-то освоился в колледже и теперь не так часто бывает дома. Он занят подготовкой к финальным экзаменам и пытается поступить на архитектурную программу, которая, как я понимаю, отнимает у него много времени. Он проводит в лаборатории дизайна больше часов, чем когда-либо проводил на поле — и это, возможно, даже к лучшему, потому что он говорит, что это его не утомляет. Напротив, все кажется новым и захватывающим.
Что касается Ви… Я даю ей передышку. Нет смысла заставлять ее жизнь вращаться вокруг моей — я усвоил этот урок с Оливией. Теперь я жду, пока она сама решит, чего хочет от всего этого, если вообще хочет. После того, как мы поцеловались, я отправил ей сообщение, что мяч на ее стороне, но она не ответила. Точнее, она написала вот что: спортивная метафора, серьезно?
С тех пор мы ходим кругами друг вокруг друга. Я подозреваю, что она находит предлоги оказаться рядом, но я хочу, чтобы она сделала это напрямую. И когда она будет готова сказать что-то важное, я буду здесь.
А пока могу сказать одно: за этот год я многое узнал о терпении.
— Хочешь сыграть еще? — спрашиваю Курио.
— Думаю, на сегодня я потерпел достаточно поражений. Давай посмотрим, как ты играешь. — Он встает из-за стола, меняясь со мной местами, и я вхожу в систему.
— Ты говорил, что на это тебя подсадил Валентайн?
— Ясное дело, и это то, что нужно, когда получаешь травму.
— Я буду иметь в виду. — Курио барабанит пальцами по сиденью. — Эй, просто чтобы ты знал, я не то чтобы… Я не в восторге от Волио.
— М-м? — Я почти не обращаю на это внимания.
— Волио и Оливия… Я просто… О, черт, это твой персонаж? У тебя шикарные драгоценности.
