Гордый - Марика Крамор
Когда понял, что она сидит на полу, обняв колени руками, внутри вновь что-то перевернулось. С тяжким вздохом тут же падаю рядом. Касаюсь ее осторожно, трепетно. И правда ж хрустальная – разобьётся. Она через очень многое прошла и осталась невредима, а теперь точно разобьётся. И я один виноват в этом.
Крепко прижимаю ее к себе. Думал, ударит сейчас, оттолкнёт, больно сделает, поцарапает, но она продолжает несдержанно всхлипывать и позволяет прижать ее к груди. Утыкается носом мне в шею. Я не отпущу, что бы ни случилось.
– Не плачь, маленькая моя…
Медленно глажу ее по волосам. Осторожно перетягиваю к себе на колени. Она расслабляется в моих руках, опирается на грудь, ерзает, усиливая давление на пострадавшие части тела, опускает голову на мое плечо. Пиздец как больно, но я молчу, стиснув зубы, лишь продолжаю медленно вести ладонью по шёлку волос.
Ее трясёт. Мелкая дрожь бьет изнутри. Боюсь представить, что у неё в душе делалось, когда…
– Я так испугалась, – ловлю неуверенный едва различимый шепот. – Так испугалась.
– Я знаю, золотце, знаю, – крепко обнимаю и утыкаюсь носом в ее макушку. Хочу вобрать в себя и нивелировать животный страх, но не могу. Просто нахожусь рядом.
– Зачем я вообще так далеко поехала, – эмоциональный шепот бьет по нервам.
– Пойдём, – сжимаю нежную ладонь, обхватываю тонкую талию. Поморщившись, встаю. Чуть пошатываюсь. Позорище. Надеюсь, она не заметила.
Слегка тяну на себя.
Кристина безропотно встречает мое предложение, послушно позволяет вывести ее из спальни.
Ей невыносимо здесь одной. Как и мне невыносимо одному. Без нее.
В темноте я даже не споткнулся.
Веду Крис в гостиную, утягиваю за собой на диван. Снова обнимаю, прижимаю к себе. Завтра отхвачу за это, знаю. Но сегодня словно все иначе. Тяжелая атмосфера вдруг становится не гнетущей, но плотной и почти осязаемой. Напряжённой, тягучей… волнующей. Это будто откровение. Одно на двоих.
– Не вини себя, ладно? – шепчу ей в губы, зарываясь пальцами в волосы. Шепчу искренне. Смакую на губах вкус ее дыхания. – Ты ни в чем не виновата.
– Почему ты не сказал? Почему ты никогда ничего не говоришь?! Ни тогда, ни сейчас. Ты понимаешь, что мне тяжело так? Как можно не понимать? Я хочу знать, если происходит что-то плохое! Я хочу знать, почему на меня напали!
Ее лицо так близко… она не кричит, нет… но каждое ее слово как удар.
Почему не говорю? Потому что это слабость – перекладывать на неё ответственность, волновать ее, открывать неприятную правду. Я привык справляться сам. Даже с самыми неприглядными обстоятельствами. А их было немало.
Отворачивается.
А я просто хочу ее защитить от любого дерьма, чтобы ей не пришлось об этом думать. От любого потрясения и огорчения ее защитить. Но оно льётся все новыми потоками. Сильнее и сильнее… Выходит из-под контроля.
Прикрываю глаза, неосознанно тянусь вперёд.
Лишь почувствовав на губах соленый вкус, осознаю, что целую ее щеки, стараюсь стереть горечь тяжелых эмоций. Она вздрагивает и задерживает дыхание. Вокруг тишина. Мы словно в вакууме. Только мы.
– Потому что… я пытался… чтобы тебя это все не коснулось. Чтобы ты со мной ничего не боялась… Лучше хотел казаться, чем есть.
Наклоняюсь… Мягкое прикосновение прошибает, словно током бьет. Ее губы мягкие, сочные, податливые. Это она меня поцеловала? Или я ее? Ничего уже не соображаю, лишь только ее тепло чувствую, нежность. Эти губы я до сих пор помню, вкус их. Пытаюсь держать себя в руках, пытаюсь…
По затылку мягко проходятся пальчики. Я стараюсь сдерживаться, очень стараюсь.
Налегаю, к себе прижимаю. Некрепко. Осторожно.
– Я знаю, что я херовый, – неудержимо рвётся признание. Горечь слов пронзает насквозь. – И что тяжело со мной. Я понимаю, что тебе это не нужно.
Она вновь всхлипывает, режет по живому. По больному.
– Гордей… – шепчет в мои губы полу-ответ.
А я обхватываю ее лицо, бешено кайфую от прикосновений, наслаждаюсь редким моментом близости. Эмоции топят, захлёстывая с головой, и я опускаюсь на дно, задыхаюсь. Лечу со скалы, падаю… и вдребезги об землю.
– Не уходи только, Крис. Не уходи, – глажу ее лицо и плечи. Бодаю в лоб. Шепчу как заведённый. Исступлённо. Безудержно. Неистово отрицаю, что без неё может быть хорошо. Потому что знаю уже: не может.
– Гордей, не надо…
– Первый раз больно было. Второй сломает. Авария не смогла. Ты – сломаешь. Любые условия, какие хочешь. Не уходи только, не отдаляйся. Сына не забирай. Я ж не смогу уже без вас. Ты знаешь, как я за тебя испугался? Ты знаешь, как я вас потерять боюсь?
Соленые потоки омывают наши лица – она плачет, щедро поливая страданиями мои свежие раны.
– Ну прости, что я вот такой, что за плечами много. Не говори только, что я тебе не нужен. Даже если это так, просто не говори. Я ж пытаюсь по-другому, пытаюсь, Крис.
Втягиваю воздух шумно, понимаю, что уткнулся ей в шею носом, и запах родной, сладкий, нежный такой.
Прижимаюсь к ней плотнее, сердце вот-вот пробьёт грудную клетку. Не было у меня такого в жизни раньше. До нее не было.
Ощущаю себя слабым в ее руках. Беззащитным. Как щенок, которого в любой момент пнут, но пока ещё не сделали этого.
Склоняю голову перед ней. Потому что она – моя королева. Ради неё на все готов. Ей не надо, я знаю, но я все равно готов. Почти. Почти на все.
– Отпустить только тебя не готов, – шепчу сдавленно. – Не проси. Домой хочешь – пожалуйста, хоть завтра охрану туда перекину. Только мне присутствовать позволь. На любых твоих условиях.
Я никогда раньше такого не говорил. Никому. Ни разу так душу не рвало.
Тихий всхлип. Дрожь. Крис успокаивается. Я осторожно, медленно глажу ее по волосам, упиваясь нежными касаниями.
Я сказал ей. Сказал так много. Я понимаю, что сейчас ей нечем ответить, но я готов ждать. Очевидно, что проще уйти, всегда проще уйти. Но я мечтаю, чтобы она сама захотела остаться. Вновь доверилась мне. Ведь вместе мы сможем преодолеть пропасть, разделяющую нас?
Откидываюсь назад. Утягиваю Крис за собой. Она кладёт голову мне на плечо, закидывает ногу на мое колено. Воспоминания мгновенно оживают. Мы часто раньше так проводили вечера. Но сегодня все совершенно иначе…
– Куда ты поехал после того, как меня домой отвёз? – ждет. Я бы не хотел таким делиться. Но после всех откровений не смогу дальше молчать. Оградить уже не
