Просто соседи - Чарити Феррелл

Простыни падают вниз по моему телу, и его руки покидают меня, когда я сажусь. Моя голова кружится, и через несколько секунд я почти падаю обратно. Вовремя его рука обхватывает мой живот, и он протягивает мне стакан воды.

— Вот, выпей это, — шепчет он, когда я поворачиваюсь к нему лицом.

— Спасибо. — Я глотаю, осознавая, как пересохло во рту.

— Что я должен для тебя сделать? — спрашивает он, его тон мягкий и добрый, как будто он готов снять с меня груз моей боли.

— Мне нужно увидеть Клаудию, — это все, что я отвечаю.

Она получила за прошлую ночь больше времени, чем заслуживала, и я никак не могу прожить этот день, не встретившись с ней.

Он кивает.

— Ты хочешь, чтобы я остался с Треем?

— Пожалуйста.

— Конечно. Если тебе что-то понадобится, я здесь, Хлоя.

— Спасибо.

— Всегда.

Я жду, пока Трей проснется, прежде чем отправиться в больницу. Он заходит на кухню с поникшими плечами, красными глазами и опухшим лицом, в той же одежде, что и вчера вечером. Даже сейчас он выглядит так, будто находится на грани слез.

Через час после того, как приехал Кайл и рассказал нам об аварии, Трей ушел в свою спальню с согнутой спиной, и с тех пор я вижу его впервые.

Я проверила его перед сном, спросила, все ли у него в порядке, через закрытую дверь, и получила простое:

— Я в порядке.

Он открыл холодильник, достал бутылку воды и, закрыв дверь, прислонился к ней спиной.

— Ты собираешься увидеться с ней сегодня?

Я киваю, сидя за кухонным столом.

— Да.

В конце концов, я собралась с силами, приняла душ, проговаривая в голове, что я хочу сказать Клаудии, а затем оделась и пошла на кухню. Кайл ждал меня с чашкой кофе в руке, и на его лице читалось беспокойство.

— Скажи ей, что я ненавижу ее гребаную сущность, — говорит Трей ровным, монотонным голосом, не выглядя извиняющимся или обеспокоенным своим языком.

Я не ругаю его, потому что не виню его. Эти слова были на кончике моего языка с прошлой ночи.

— Я хочу, чтобы ты сказала это, — продолжает он. — Слово за словом. Скажи ей, что я больше не ее сын и пусть забудет обо мне. — Слезы снова застилают его глаза. — Скажи ей, что я никогда не прощу ее за то, что она забрала у меня мою младшую сестру. Если ты можешь что-то сделать для меня сейчас, тетя Хлоя, так это передать ей это послание. Если ты этого не сделаешь, я вызову «Убер» и сделаю это сам.

Я глотаю и спотыкаюсь в поисках нужных слов, прежде чем заговорить.

— Ты хочешь поехать со мной в больницу? — Скажи нет.

Даже если я не хочу этого, он заслуживает выбора. Это его мать. Она убила его сестру. Он заслуживает этого так же, как и я.

Он качает головой, крепко сжимая в руке бутылку с водой.

— Я больше никогда не хочу ее видеть. Она должна была умереть вместо Глории. Она единственная, кто заслужил это.

Кайл, наконец, вступает в разговор, явно испытывая дискомфорт от выбора слов Трея.

— Я знаю, что ты злишься.

Трей прерывает его.

— Нет, чувак, даже не думай. Меня не переубедить в моей ненависти к ней. Я думал об этом всю ночь. Я не мог уснуть, потому что думал только о том, что это она виновата в том, что я больше никогда не увижу свою сестру. Она не моя мать. Она для меня никто. — Его грусть переходит в гнев. — Мне нужно в душ.

Я встаю, когда Трей начинает выходить из кухни.

— Трей.

Он протягивает свою ладонь.

— Просто оставь меня в покое на некоторое время, хорошо?

Кайл выдвигает стул рядом с моим, когда Трей уходит.

— Ты уверена, что готова к этому?

— Я была готова к этому прошлой ночью. — Я наклоняю подбородок, чтобы посмотреть на него. — Ты должен поклясться мне, что она не уйдет от ответственности за это.

Он берет мою руку в свою.

— Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы она получила то, что заслуживает.

Меня переполняет ярость, когда я захлопываю за собой дверь, и мне все равно, кто может услышать, когда я выкрикиваю свои слова:

— Я ненавижу тебя, мать твою!

Клаудия лежит передо мной, расслабившись на больничной койке, с капельницами в руке. Одна ее рука пристегнута наручниками к перилам кровати. Я не знаю ни ее состояния, ни диагноза, и не знаю, скажет ли она мне вообще. Сейчас мне все равно.

На ее лбу натянута большая повязка, вокруг глаза темный синяк, а на шее царапины и порезы. Ее светлые волосы спутаны вдоль линии роста волос, а глаза раскосые. Я ненавижу, что она здесь, ненавижу, что ее спасли и дали ей лечение, хотя она убила Глорию.

Она смотрит вниз, играя руками, и пожимает плечами.

— Что нового, Хлоя? — На ее лице ясно читается сожаление. Она знает, что она сделала, какую роль она сыграла в смерти Глории. — Ты думаешь, я не чувствую себя плохо? — кричит она. — Думаешь, мне не приходится жить с этим чувством вины каждый день?

Я сглатываю.

— Хорошо. Надеюсь, оно будет преследовать тебя до последнего вздоха. — Я подхожу ближе к ее кровати, и она напрягается. — Ты не только вела машину в нетрезвом состоянии, но и была слишком ленива и глупа, чтобы посадить ее в автокресло. О чем ты думала? Я же сказала тебе, что заберу ее после того, как ты закончишь с посещением! — Я сжимаю руки в кулаки и не даю себе ударить ее по лицу,