Даниэла Стил - Идеальная жизнь

Блейз этого не знала, но Саймон был в курсе ее жизни. Они с Салимой ежедневно обменивались эсэмэсками. Она написала Саймону, что мать сейчас в Марокко, берет интервью у тамошнего короля, после чего по пути домой проведет несколько дней в Париже. Саймон никак не отреагировал на эту новость. Но Салиме нравилось держать его в курсе событий. Читая ее эсэмэски, он частенько задумывался о том, какую жизнь вела Блейз. И как не похожа ее жизнь на его собственную. Именно в этом и заключалось одно из главных отличий между ними. Она – знаменитая журналистка, звезда мирового масштаба. По сравнению с ней, он никто. Но даже если собственная неприметная жизнь его устраивала, он успел войти во вкус ее жизни, которой ему теперь так недоставало. Впрочем, и самой Блейз, и Салимы тоже.

Он постоянно говорил Салиме, что скучает по ней. Она же рассказывала ему, как учит Бекки готовить по оставленным им рецептам. Однажды Салима даже похвасталась: «Я хотя и слепая, а готовлю лучше, чем она». Саймон посоветовал ей отнестись к Бекки с пониманием. Он всякий раз с нетерпением ждал от Салимы новых текстовых сообщений и электронных писем, хотя те и приходили по нескольку раз в день. В свою очередь, Салима прислушивалась к его мнению и его советам. Он стал для нее безусловным авторитетом.

Впрочем, спустя месяц у нее постепенно наладились отношения и с Бекки, хотя той и было далеко до Саймона. Но Бекки – девушка старательная и готова учиться. Кроме того, Салима каждый день занималась с Лючанной, готовясь к прослушиванию в «Джуллиарде».

Они однажды посетили знаменитую школу, и Салиме не терпелось туда попасть в качестве студентки. Лючанна написала ей рекомендацию. Оставалось лишь надеяться, что к мнению Лючанны прислушаются. Само прослушивание было запланировано на конец марта. Салима отправила Саймону текстовое сообщение, в котором говорила, с каким волнением ждет этот день. Получив его, тот еще сильнее заскучал по ним обеим – по дочери и по матери.

Блейз даже вздрогнула, когда в Париже у нее неожиданно зазвонил мобильник. Звонок был с заблокированного номера, но она ответила. Это оказался Эндрю Вейланд. Она давно не разговаривала с ним и именно сейчас не горела желанием общаться. Однако он застал ее врасплох. Она же не хотела показаться грубой.

– Где ты сейчас? – спросил он, явно имея в виду Нью-Йорк. В Америке сейчас было утро, и он находился у себя в офисе. Для Блейз день уже клонился к концу. Голос Вейланда, как обычно, был полон сексуальных обертонов, от которых когда-то у нее становились ватными колени. Сейчас же ей было скучно его слушать.

– Гуляю в Париже по Фобур-Сент-Оноре. Хочу сделать кое-какие покупки, – ответила она.

– Смотрю, ты ведешь роскошную жизнь, – прокомментировал Вейланд, отметив про себя ее равнодушный, если не откровенно холодный тон.

– Ты прав.

Поездка в Марокко пошла ей на пользу. Она гораздо лучше чувствовала себя физически, а день в Париже наполнил ее приятным волнением. До этого она провела три дня с королевской четой в их великолепном дворце, отдохнула на пляже в Марракеше и даже совершила вылазку в так называемый Сук, огромный восточный базар, полный самых разных экзотических сокровищ. В результате ее чемодан был набит подарками для Салимы. Чего стоил один жилет, расшитый крошечными колокольчиками. Дочь наверняка придет от него в восторг. И вот теперь Блейз в Париже, где намерена сделать еще кое-какие покупки. Причем остановилась она не где-нибудь, а в самом «Ритце». Саймон как-то раз сказал ей, когда она переживала по поводу исходившей от Сьюзи Квентин угрозы, что она всегда должна помнить, кто она такая. И вот теперь Сьюзи исчезла из ее жизни. А она, Блейз, осталась той, кем была всегда, – успешной и сильной женщиной, которая, как выразился Эндрю Вейланд, ведет «роскошную жизнь». Единственное, чего ей не хватало в этой жизни, так это Саймона. Но только не Эндрю. По нему она ничуть не скучала.

– Как ты смотришь на то, что я позвоню тебе позже? – спросил он. – Судя по твоему голосу, ты занята.

Ему был слышен уличный шум на заднем фоне. Блейз в этот момент переходила улицу, направляясь к «Гермесу».

– Лучше не стоит, – сказала она, стоя на мартовском вечернем солнце посреди знаменитой парижской улицы.

– Ты не одна, с кем-то? – уточнил он, стараясь придать своему голосу ревнивые нотки. Правда, Блейз усомнилась в их искренности. Это очередной трюк в его духе, один из многих.

Внезапно Вейланд показался ей жутким пошляком, а все воспоминания о нем – донельзя противными. По крайней мере, Саймон при всей его молодости и даже наивности был человеком порядочным и искренне любил ее.

– Нет, я одна, – сухо ответила она. – И главное, мне это нравится.

Она не стала спрашивать у Вейланда, как там его жена. Блейз не было до этого никакого дела. У нее ушло пять лет на то, чтобы сбросить с себя цепи рабской зацикленности на нем. Зачем они ей снова?

– Не надо мне звонить, ни сейчас, ни позже. Мне нечего тебе сказать. Впрочем, и тебе тоже.

Ее слова повергли Вейланда в растерянность. Он ответил не сразу. Судя по голосу, он был потрясен услышанным.

– Какая муха тебя укусила?

В его голосе сквозила обида. Правда, Блейз знала, что поддельная. Задето было только его «я», но отнюдь не сердце.

– Думаю, я наконец излечилась от чувств к тебе. Впрочем, давно пора.

Вейланд не знал, что на это сказать, и с минуту молчал, уверенный в том, что она все же оттает. Разве не она сама говорила, что любит его? Правда, когда это было!

– Спасибо, что позвонил, – сказала Блейз. – Но больше этого не делай.

Не дожидаясь, что он скажет в ответ, она нажала кнопку отбоя. Она стояла перед входом в «Гермес» и хохотала от радости, довольная собой. Отсмеявшись, Блейз зашла внутрь, купила себе потрясающую желтую сумку «Биркин»[13], три шелковых шарфика и флакон духов. Наконец-то Блейз точно знала, кто она такая, как и советовал ей Саймон.

Приехав из аэропорта домой, она застала там все свое нынешнее «семейство». Салима репетировала с Лючанной. Бекки была на кухне, где отчаянно пыталась приготовить суфле. Блейз тотчас вспомнился Саймон, и ей стало грустно. Бедняжка Бекки была так нелепа, так несчастна, что Блейз рассмеялась.

– Не переживай. Я тоже не умею его готовить. Лучше скажи, как ваши дела, – сказала Блейз, ставя чемодан и снимая пальто. Она выглядела посвежевшей, чувствовала себя гораздо лучше и даже поспала в самолете. – С Салимой все в порядке?

– Да, с ней все хорошо, – улыбнулась Бекки, ставя в духовку керамический горшок. – Мы тут не скучали в ваше отсутствие. Мы сходили на бродвейский мюзикл. До этого я ни разу там не была. Это нечто, скажу я вам!