Эйкомб Рини - Седьмое небо
– Прежде чем я приму хоть какое-то решение, мне нужны доказательства того, что мы муж и жена.
Синтия ожидала, что Рамон оскорбится, но он отнесся к ее требованию довольно спокойно. Он молча встал, вышел из комнаты и скоро вернулся со своим пиджаком. Пошарив в карманах, он приблизился к Синтии и бросил ей на колени плотную маленькую книжицу.
– Вот мой паспорт. А вот твой, правда, старый. – Последнее тоже было брошено ей на колени. – Это достаточное доказательство? Свидетельство о браке. И еще… фотография… – Снимок тоже упал на колени Синтии, но лицевой стороной вниз. – Это мы с тобой в день свадьбы.
Стало быть, он неплохо подготовился к встрече, подумала Синтия, глядя на лежащие на ее коленях предметы и не решаясь к ним притронуться.
Она боялась.
Но чего? Ведь Рамон уже объяснил, кто он и кто она, и кем они приходятся друг другу. Более того, представил ей неоспоримые доказательства, что говорит правду. Иначе зачем он находится здесь, в жалкой комнатке убогого отеля, в Богом забытом Гаррисберге?
Почему, ну почему она боится взглянуть на эти фактические доказательства его слов?
И вдруг Синтию пронзила страшная догадка: ее сознание отказывается воспринимать прошлое! Именно поэтому она потеряла память. Ведь доктора тоже сказали ей, что потеря памяти не связана с аварией, и что причины ее кроются в какой-то давней душевной травме. Просто сознание отключило душевную боль, чтобы дать Синтии силы бороться с болью физической.
Стало быть, страх прикоснуться к лежавшим у нее на коленях документам был связан со страхом приоткрыть дверь в прошлое, которое могло причинить ей душевную боль.
– Ты же никогда не была трусихой, Синтия, – подбодрил ее Рамон, видимо догадываясь, что происходит у нее в голове.
– Теперь я стала другой, – прошептала она, дрожа всем телом.
Рамон снова сел рядом с ней и накрыл своей большой ладонью стиснутые в замок кисти рук Синтии. На этот раз она жаждала его ободряющего прикосновения и не предприняла попытки отстраниться.
– Давай посмотрим вместе, – мягко предложил Рамон.
Свободной рукой он взял с колен Синтии свой паспорт и открыл на той странице, где была фотография, с которой смотрело его красивое серьезное лицо.
«Милворд Рамон Сантос, гражданин Соединенных Штатов Америки», – гласил документ.
– На этом снимке я выгляжу как настоящий гангстер, – пошутил Рамон, пытаясь разрядить обстановку. Он закрыл свой паспорт и взял другой.
С фотографии смотрела оживленно улыбающаяся Синтия. «Синтия Милворд, – было написано в документе. – Гражданка Соединенных Штатов Америки».
– Это тот самый паспорт, который ты потеряла через шесть месяцев после нашей свадьбы и взамен которого тебе выдали новый, – пояснил Рамон. – Я совершенно случайно нашел его, когда… просматривал наши старые бумаги, – закончил он после секундного замешательства.
На самом деле он хотел сказать другое, и оба это поняли.
Когда Рамон потянулся за свидетельством о браке, Синтия остановила его.
– Нет. П-покажи мне это.
Очень медленно и как бы неохотно его пальцы дотянулись до лежащей на коленях Синтии фотографии. Чуть помешкав, Рамон повернул снимок лицевой стороной вверх.
Сердце Синтии ёкнуло – на цветной фотографии она была запечатлена в белом подвенечном наряде. Она радостно смеялась, глядя на своего симпатичного жениха. Жених был в темном костюме с белой розой в петлице, его широкие плечи были усыпаны конфетти. Он тоже счастливо смеялся. В его облике было что-то такое…
Внезапно Синтия закрыла глаза. Чтобы больше не видеть этот снимок, не видеть ничего, что сейчас происходило здесь, в этой комнате. Она мелко задрожала и почувствовала, как кожа покрывается противным липким потом. Ее словно туго-претуго сковали невидимые цепи – Синтия не могла ни дышать, ни двигаться. Свет перед глазами стал меркнуть, и все вокруг начало окутываться темным туманом.
Гаснущим сознанием Синтия уловила, как рядом кто-то глухо выругался. Это Рамон, больше некому, мелькнуло в ее голове. В следующее мгновение она почувствовала, как сильные руки обхватили ее за плечи и рывком подняли на ноги. Не обращая внимания на посыпавшиеся на пол с ее колен документы, Рамон крепко обнял Синтию и прижал к себе.
– Боже мой… – простонала Синтия, ощутив теплую надежную силу, которая исходила от этого мужчины.
– Что такое? – глухо спросил Рамон.
– Даже… н-не знаю, – отрывисто выговорила Синтия, ловя открытым ртом воздух и пытаясь успокоиться.
Наконец ей удалось перевести дыхание, и она почувствовала запах, от которого ее снова повело. Знакомый запах. Настолько знакомый, что…
Она вдруг обмякла в руках Рамона и отключилась.
4
Придя в себя, Синтия обнаружила, что сидит, согнувшись, на стуле и ее голова прижата чьей-то рукой к коленям. Она попыталась выпрямиться и услышала повелительный голос Рамона:
– Посиди немного в таком положении. Подожди, пока кровь прихлынет к голове.
Синтия послушалась, но очень скоро у нее заныли шея и поясница. Она дышала с большой осторожностью и ждала… хоть какого-то проблеска в памяти.
Но тщетно. Ничего, ни малейшего воспоминания. Полная пустота в голове.
Она осторожно пошевелилась, и на этот раз Рамон не препятствовал. Синтия осторожно распрямилась и встретилась с его озабоченным взглядом.
– Ну как? – нетерпеливо поинтересовался Рамон, прерывая молчание.
Синтия лишь покачала головой, глядя на него совершенно пустыми глазами. Она догадывалась, чего он ожидал. Она ожидала того же.
Темные глаза Рамона вспыхнули, губы напряженно сжались в тонкую линию. Он сделал глубокий вдох, вбирая побольше воздуха, и замер на некоторое время. Потом шумно выдохнул.
– Думаю, пора прекратить эти эксперименты, пока я не посоветуюсь с докторами и не узнаю, почему ты всякий раз отключаешься, как только тебе предстоит вспомнить о прошлом, – заявил Рамон.
Нет уж, сам беседуй с докторами, подумала Синтия. С меня хватит. Мне и так кажется, будто я балансирую над огромной разверстой пропастью…
– Итак, решено, – твердо сказал Рамон, – ты отправляешься со мной. – Он наклонился и собрал с пола упавшие документы. – Мне надо сделать несколько неотложных звонков, – выпрямившись, продолжил Рамон и, к изумлению Синтии, снова положил всю пачку ей на колени. – А ты пока иди собери свои вещи. Я все улажу, и мы поедем в…
– Может, сначала спросишь меня, хочу ли я? – перебила его Синтия.
– Нет, черт возьми! – На лице Рамона была написана угрюмая решимость. – Все эти двенадцать месяцев я был абсолютно уверен, что тебя уже нет в живых. Но ты оказалась жива, не так ли, Синтия? Ты существуешь в каком-то нереальном мире, и только я могу вернуть тебя к действительности. Мы оба пока не знаем, что мешает тебе вспомнить все. В газете написано, что после катастрофы тебя доставили в больницу в пригороде Гаррисберга. Значит, ты оставалась там все время, пока тебя лечили?
