Алла Григорьева - Личный водитель женщины-вамп

—   Ты говори, — начав с овощного салата, пред­ложил Иван. — Я люблю развесить уши во время еды.

Анюта подумала, стоит ли обижаться на этот пас­саж, и решила, что не стоит. Начала она с подозре­ваемых — тех, кто вполне мог украсть сценарий ви­деоролика, а потом твердой рукой чиркнуть в ее ка­лендарь злополучный электронный адрес. Подо­зреваемых набралось четверо.

Под номером один шел Игорь Засосов. Видимо, фамилия Игоря сыграла в его жизни свою опреде­ляющую, где-то на генетическом уровне, роль. За­сосов был жутким бабником. Ходили слухи, что всех своих женщин Игорь оформлял в специаль­ную книжицу. И количество их перевалило уже за тысячу.

—   За тысячу?! — Иван даже жевать перестал. — Я хочу видеть этого коллекционера.

Естественно, такой образ жизни требовал средств и немалых. И в ресторан ее своди, и безде­лушку какую-никакую подари... Если «Миссия» предложила соблазнительную сумму именно Засосову, то он вполне мог пойти на кражу, а потом и подставить Анюту.

Под номером два шел Николай Игумнов — заме­ститель босса. У Игумнова тоже имелась страстиш­ка, но другого рода. Он был игроком. Все свое сво­бодное время Коля проводил в казино, где благопо­лучно просаживал все свои свободные деньги. Игумнов очень даже мог продаться «Миссии».

—   Лечить таких надо! — приступая к свиной от­бивной, заметил Глебов.

Под третьим номером шел Валентин Кутлер — арт-директор «Валькирии», который тоже не был свободен от пагубной страсти. Женатый человек, отец троих детей, он крутил роман с секретаршей из «Миссии». Но об этом, похоже, знала только Ан­на. Не так давно она наткнулась на сладкую пароч­ку на Невском проспекте. Пришлось пообщаться минут десять.

—   Этот Куглер, он и накапал твоему боссу, что видел тебя с той девицей — своей любовницей, — сразу сделал вывод Иван. — Сыграл на опереже­ние, чтобы самому не оказаться под двойным уда­ром: начальства и жены.

Оспаривать это заключение Анна не стала. В тот день, когда в кабинете босса ей предъявляли обви­нения, Анюта все ждала, что Николай, пожертвовав своей репутацией и семейным благополучием, всту­пится за нее и снимет обвинение в тайном сноше­нии с сотрудницей «Миссии». Но... фиг она дожда­лась. А самой ей апеллировать к порядочности арт-директора было как-то не с руки. Совестно, да и вы­глядело бы все это со стороны как попытка утопить другого, лишь бы выплыть самой.

Может, Глебов прав и Кутлер действительно сы­грал на опережение? Но вполне могло быть, что кто-то из коллег волей случая оказался в то же са­мое время в том же самом месте, на Невском. Уз­нал Анюту, узнал секретаршу из «Миссии», а вот родного арт-директора по каким-то причинам не узнал...

А он запросто мог (случайно! бескорыстно! без задних мыслей!) выболтать все секреты, а уж сек­ретарше конкурирующей фирмы ничто не мешало взять и добросовестно донести услышанное до сво­его начальства за награду уж или за что другое — не важно.

И, наконец, под четвертым номером шла тоже секретарша, но на сей раз из «Валькирии» — Зоя Лисицина. Зойка любила без ума, но не мальчиков и даже не девочек, а... бриллианты. Она вкладыва­ла в них все свои деньги и если б только можно бы­ло, то вложила бы и душу. Предложи «Миссия» Лисициной колечко с брюликом, и она не задумыва­ясь сдала бы не только сценарий какого-то ролика, а папу с мамой и их любимую кошку в придачу.

—   Пожалуй, Лисициной займусь я лично, — при­кончив клубнику со взбитыми сливками, заявил Иван. — Где, ты говоришь, она хранит свои брилли­анты?

Анна чуть стакан с соком не выронила.

—   Даже не думай! — зашипела она, украдкой по­глядывая на соседний столик — не прислушиваются ли к их разговору? — Я тебя не для того нанима­ла, чтобы ты по моей наводке бриллианты у бедных секретарш экспроприировал. Поклянись, что нико­го не порежешь, не придушишь и вообще пальцем не тронешь... без моего разрешения! Или я встаю и ухожу.

—   Поклясться-то я могу, если ты так настаива­ешь, — вздохнул Иван. — Но как ты из них призна­ние выколачивать собираешься?

—   Выколачивать? — Анна в изнеможении отки­нулась на спинку стула. И дернул же ее черт свя­заться с уголовником! — А ты, интересно, как ду­мал... это... выколачивать?

—   Очень просто, — пододвигая к себе торт, ска­зал Ваня. — Раскаленный утюг на живот — и через пять минут только успевай записывать откровения.

—   Ах, утюг! Я так и знала! — Анна поднялась со стула. — Я очень жалею, что связалась с тобой.

—   Подожди, не горячись! — остановил Аню Гле­бов, понизив голос почти до шепота. — Сядь... Я те­бя прошу, сядь. Или я сейчас при всем честном на­роде грохнусь тебе в ноги и буду голосить и просить прощения, пока меня не заберут менты.

Это было еще одно искушение. Будь она сторон­ним наблюдателем, то с удовольствием отсмотрела бы от начала до конца эту душераздирающую сце­ну. Но играть главную роль... Нет уж, лучше сесть.

—   Что касается этого дела, — выдержав минут­ную паузу и успев послать в рот пару кусков торта, сказал Иван, — я тебе обещаю, что без твоего при­каза никого пальцем не трону. Ты мне веришь?

—   Может, это глупо, но, поскольку ты меня еще ни разу не обманул... я тебе верю, — ответила она.

—   Вот и чудненько. Так как ты собираешься вы­колачивать... извини... получать признание? Хоть ты и не похожа на саму себя, но и с сексопильными не­знакомками не каждый будет откровенничать... да­же в постели. А там ведь еще и дамочка имеется.

—   Насчет откровений — это вопрос... — Риско­ванную шутку, отпущенную Глебовым, Анна проиг­норировала. — Но я уверена, что из любого челове­ка можно вытянуть все самые потаенные мысли, ес­ли нащупать его чувствительные зоны.

—   Эрогенные? — уточнил Иван.

—   И потом, — вновь не обратив внимания на реплику Глебова, продолжила Анюта, — откровен­ничать моим бывшим сослуживцам придется не только со мной, но и с тобой тоже. Мне всех не охватить.

—   А чего там охватывать! Три фраера и одна мамзель! Одного утюга на всех хватит, чтобы вы­жечь признание... Извини, вырвалось, — тут же ис­правился Иван.

—   И этот человек хотел руководить моими дей­ствиями! — покачала головой Анна. — Сообра­жать надо, господин утюг! Кроме этой четверки, в агентстве ведь еще куча народа есть. Что, если я жестоко ошибаюсь и воришка именно в этой куче? Хотя что-то мне подсказывает, что круг очерчен правильно. Но всех остальных все равно нужно прощупать самым тщательным образом. Кто-то что-то мог видеть или слышать и не придать этому значения. А для нас его показания окажутся реша­ющими!.. Ты пей, пей кофе-то, не надо на меня так смотреть.

Глебов действительно смотрел на нее широко от­крытыми глазами. Допивать кофе он не стал, поста­вил чашку на блюдце и сказал: