Андреа Йорк - Не могу сказать "прощай"

— Судно названо в честь семьи Конрада,— заметил Рею Гюнтер. — Поэтический штрих.

— Названо в честь моей жены и четырех до­черей. Хотя они мало похожи на фей. Вы женаты, мистер Адамс?

— Да,— ответил Рей, замерев в ожидании вопроса: не жена ли ему Кэтти Адамс?

Но ход мыслей Конрада шел в другом на­правлении:

— Тогда вы понимаете, о чем я говорю. Ино­гда мне кажется, что посудина должна носить название «Пять чертей». Но так можно и беду накликать, правда? Поэтому она зовется «Пять фей», и дай ей Бог удачи. — Он смачно плюнул за борт и прибавил обороты двигателя. Нос судна зарылся в волны, за кормой забурлила вода, и пристань стала быстро исчезать из виду.

Подставив лицо морскому ветру, радуясь, что он вновь на море, Рей на мгновение забыл о Кэт­ти и цели своей поездки; в последние годы он почти потерял интерес к парусному спорту. Сей­час он с наслаждением глубоко дышал морским воздухом.

Рей услышал голос Гюнтера:

— Вы приехали ради длинноклювого кулика?

— Ради кого? — изумился Рей.

— Так вы не орнитолог?

— Нет, но могу отличить утку от пеликана, — прокричал Рей, чтобы быть услышанным в реве двигателя и шипении волн. Его всегда больше интересовал подводный спорт, чем птицы.

— Хм. Выходит, вы не знаете ничего о ба­клане?

Рею показалось, что когда-то он встречал это слово в ответах к кроссворду.

— Кажется, это рыба, что-то вроде селедки.

— Смотрите, вон баклан. Видите птицу, низ­ко летящую над водой?

Рей взглянул через правый борт в указанном направлении и увидел удаляющуюся от судна черную птицу с тонкой шеей, бешено машущую крыльями.

— Это и есть баклан,— продолжал Гюнтер,— в данном случае баклан с двойным греб­нем. Что вас заставило приехать сюда, если пти­цы вас не интересуют?

Рей уклонился от прямого ответа:

— Мне необходим отпуск. Я работаю в перепо­лненной клинике в огромном городе, и несколько дней на природе — райское удовольствие для меня.

— Если вы задержитесь на несколько дней, то Мел предоставит в ваше распоряжение бинокль. Мел Болтон — владелец гостиницы. Он нераз­говорчив, зато знает всех птиц в округе, а их на Тасмании 230 видов.

Очевидно, это было наивысшей похвалой.

— Он что, один управляется со всеми делами в гостинице? — забросил удочку Рей.

— Ему помогает Салли, его жена. А еще они наняли девушку на лето.— На мгновение взгляд его суровых глаз стал мягче.— Насто­ящую красотку.

Расставив ноги, Рей отметил, что не утратил навыков сохранять равновесие на качающейся па­лубе.

— А как ее зовут? — спросил он.

— Кэтти Верт, — ответил Гюнтер.

Почувствовав очередной приступ ярости, ко­торые так часто охватывали его в последние дни, Рей понял, что никто не связывал его фамилии с Кэтти, поскольку она вернула себе девичью фамилию. Так, словно его больше не существует, с гневом подумал Рей, так, словно лучше забыть об их браке.

До него донеслись обрывки фразы Гюнтера:

— ...Сам, если бы мне было лет на сорок поменьше. Вы познакомитесь с ней, если задер­житесь здесь. Они с миссис Бенсон поочередно работают на кухне.

На «Марине» Кэтти тоже исполняла обязан­ности кока.

— А кто еще живет на мысе?

— Миссис Бенсон, вдова. Юстин, художник. Накладывает куски краски на холст, называ­ет каждую картину «Композиция», а критики млеют от восторга. Новый стиль, который нынче зовется искусством. Смотреть противно.

«Пять фей» обогнули скалы и теперь шли курсом на запад. В море выступала длинная по­лоса суши с небольшим остроконечным маяком на конце. Втянув носом свежий морской воздух, пропитанный солью, Рей спросил:

— Это и есть Сорочий мыс?

— Именно он.

— Для таких размеров обитателей на нем маловато.

— Я стараюсь, чтобы людей было поменьше, из-за крачек,— сказал Гюнтер.

— Крачек? — недоуменно переспросил Рей.

— Крачка — это птица. На оконечности мыса находится гнездовье этих птиц редкого подвида. Поэтому я не разрешаю кошкам находиться на мысе. Даже с этого судна до берега мы добираем­ся в шлюпке, чтобы избежать возможности попа­дания туда крыс. Со стороны Тасмании мыс отде­лен высокими скалами, на нем нет многих хищни­ков, опасных для птиц. Множество людей тоже ни к чему. Я уже давно пришел к заключению, что из всех видов, обитающих на земле, человек больше других склонен уничтожать все живое. Потому-то я и не позволяю Мелу расширять гостиницу.

— А как вам удается избежать вреда, наноси­мого постояльцами гостиницы?

— Следить за этим входит в обязанности Кэтти. Я плачу ей.

— Итак, вы — благонамеренный деспот.

Гюнтер издал звук, похожий на смех.

— Я завещал мыс одному из экологических обществ на таких условиях, что и жизни не хватит во всем разобраться. А тем временем крачки будут в безопасности. А это — главное.

— Птицы превыше людей?— с иронией спросил Рей.

— Я бы сказал— мирное сосуществование птиц и людей,— ответил Гюнтер, в его глазах мелькнули огоньки. — Невмешательство и уваже­ние к природе. Если вы ничего не имеете против консервированных бобов, могу в один из вечеров пригласить вас на обед, и мы подробно обсудим данную проблему.

— Я смотрю, вы ярый поборник защиты ок­ружающей среды, мистер Райхольд,— заметил Рей.

— Это так же верно, как то, что меня зовут Гюнтер. Я обещаю, что к моменту вашего отъез­да вы уже сможете отличить простую крачку от крачки хохлатой. Как долго, вы сказали, собира­етесь пробыть здесь?

— Я ничего не говорил... Я пока не знаю.

— Но какое-то время пробудете. Этот мыс обладает магическими чарами. Пленил меня пятьдесят лет назад, и с тех пор он для меня как возлюбленная.— Веселые огоньки играли в его глазах.— А вообще-то, смею вас уверить, что с этим мысом, со всем его животным миром у меня намного меньше хлопот, чем с женщина­ми. Кстати, знаете ли вы, что тасманская сорока не имеет ничего общего с европейской?

— Увы. — Рей покачал головой и улыбнулся.

— Так вот, знайте — это одна из лучших пев­чих птиц в мире!

Оба умолкли, они приближались к суше. Рей уже мог различить раскачивающиеся под порыва­ми ветра эвкалипты, а с южной стороны — длин­ную низину с вкраплениями зарослей желтых цве­тов в разных местах. Та Кэтти, в которую он когда-то влюбился, должна чувствовать себя здесь как дома.

Со слабой надеждой он подумал, что, возмож­но, за лето, проведенное в этом диком и прекрас­ном месте, она вновь обрела себя... стала прежней Кэтти — пылким, вечно улыбающимся создани­ем, перевернувшим вверх дном всю его жизнь пять лет назад. А вдруг произойдет чудо, и она встретит его с распростертыми объятиями, прос­то обрадуется его присутствию, что всегда стран­ным образом придавало ему сил и делало одно­временно покорным.