Марион Леннокс - Пять слагаемых счастья
– Спасибо Морин, дрожащим голосом проговорила Шенни.
Пирс кивнул.
– Она была замечательной.
– А что случилось потом?
– Потом моя мать и Джек расстались. Мы с Морин оказались в разных семьях. Сначала мы поддерживали связь. Каждые полгода я получал от нее письма. Когда мы выросли, она перестала писать мне. В последнем письме она поставила меня в известность, что встретила мужчину своей мечты.
– Это было не так?
– Кто знает? – горько ответил Пирс. Я знаю только, что она была сумасшедшей, буквально повернутой на саморазрушении.
– Наркотики? Шенни с ужасом подумала о детях. Не может быть…
– Она не принимала наркотики. У нее был диабет, а она очень хотела детей. Всю свою жизнь она мечтала о семье.
– Но ее диабет…
– Об этом я и говорю. С каждой беременностью ей становилось все хуже, но она не собиралась останавливаться. Год назад она нашла меня. Я был успешным архитектором в Сиднее, купил этот дом, чтобы отдыхать здесь в выходные. О семье я даже и не помышлял. Тут появилась Морин и сказала, что беременна и эта беременность разрушит все, что осталось от ее почек. Она попросила меня о помощи, и я не смог отказать. Она не хотела, чтобы жизнь ее детей сложилась так же, как у нее. Пока она говорила, я вспомнил, как она защищала меня когда-то. У меня не было выбора. Я предложил ей переехать сюда.
За столом воцарилась тишина. Шенни потрясенно смотрела на Пирса, затем улыбнулась.
– Я всегда знала, что ты очень хороший.
Он с трудом улыбнулся ей в ответ, и она поняла, каких усилий ему стоил этот рассказ.
– Ладно, я продолжу. Ты же хотела знать все. К тому времени у меня уже появились проблемы с соседями. Здесь хотели построить молочную фабрику, и местным жителям не пришлось бы платить за перевозку их молока. Но я влюбился в это место и заплатил за него больше, чем оно стоило. Так что фабрику построили где-то в другом месте. Потом я появился тут с детьми и беременной больной женщиной. Я ездил на дорогой спортивной машине, а дети выглядели оборванцами. Меня сразу осудили и возненавидели.
Шенни чувствовала, что комок в горле мешает ей дышать.
– Мне так жаль…
– Мне самому себя жаль.
– А почему вы поженились?
– Работники социальной службы начали беспокоиться об этих детях, когда Морин заболела. Она понимала, что после ее смерти детей отдадут на воспитание.
– Но есть хорошие… осторожно начала Шенни, но Пирс перебил ее.
– Только не надо говорить мне, что есть хорошие приемные родители. Я сам через это прошел. Но я был один, а их пятеро, и они любят друг друга. Проблема в том, что их нельзя разлучать. Как ты думаешь, нашлись бы приемные родители, которые согласились бы принять сразу пятерых?
– Думаю, нет. Поэтому ты женился на их матери?
– Да. Нам пришлось действовать очень быстро. Я подал прошение об усыновлении. Морин подтвердила, что она не возражает, и назначила меня официальным опекуном.
– О Пирс…
– Я поступил так не из-за благородства. Мне очень много платят за мою работу. Я думал, что дам им дом, найму няню, кого-нибудь, кто мог бы работать на ферме, и буду приезжать к ним по выходным…
– Но…
– Ты можешь себе представить, как трудно найти няню для пятерых детей? Я нашел одну, но дети невзлюбили ее. Она уволилась две недели назад. А теперь еще эта ветрянка. Я скоро с ума сойду.
– Вижу.
– Потом Руби рассказала мне о тебе. И вот дети накормлены, кухня убрана, а холодильник сверкает. И у меня не забрали сегодня детей, за что я тебе бесконечно благодарен. Пирс помолчал.
Шенни, я могу попросить тебя остаться?
– Но я ничего во всем этом не понимаю.
– Да, Руби говорила, что ты художница.
– Нет. Я просто люблю рисовать. Ты видел, какую корову я нарисовала днем? Отличная корова, но одна нога у нее выглядит длиннее остальных. Я измеряла их. Они все одинаковые, но одна все равно выглядит длиннее.
– Значит, ты художник-абстракционист, улыбнулся Пирс.
– Я работала в маленькой галерее здесь и в Лондоне. Потом накопила денег, заняла немного у родителей и открыла собственную галерею. Я не ела, во всем себе отказывала, вложила все деньги в свое дело…
– И что же случилось?
– Как я уже сказала, я застала своего приятеля, художника, в постели с натурщицей, вылила на них ледяную воду, и он отомстил мне, растратив все деньги.
– Ого. А ты никогда не пыталась вернуть свои средства?
– Мой бойфренд сказал, что подаст на меня в суд за угрозу физическим насилием.
– Понятно, осторожно сказал Пирс. Значит, ты вернулась домой. И что собираешься делать дальше?
– Поеду к Руби. Найду работу и начну жизнь заново.
– Но ты можешь остаться здесь, пока не придешь в себя.
– Да, мне бы это помогло, признала Шенни. Но я не смогу быть нянькой этим детям.
– Конечно, нет.
– Я не смогу остаться надолго. Я не хочу привязываться к детям. Я не хочу привязываться к тебе.
Зачем я это сказала? Он выглядит таким ранимым.
Хватит. Прекрати. Не влюбляйся в Пирса Маклахлана просто потому, что тебе его жалко.
– Я слишком мягкий и доверчивый человек, прошептала она, и Пирс улыбнулся.
– И я тоже. Мы обречены.
– Говори за себя.
Со второго этажа послышался плач. Пирс поставил чашку на стол и вздохнул.
– Бесси проспала три часа. На большее я и не рассчитывал.
Крики становились все громче. Пирс подошел к двери и остановился.
– Шенни, ты мне очень помогла сегодня, и я благодарен тебе. Если ты уедешь, я все равно буду благодарен. Я обещаю, что не стану давить на тебя. Но сегодня ты должна остаться здесь на ночь.
– Венди уже показала комнату, где мне можно переночевать.
– Венди хочет, чтобы ты осталась, бросил Пирс и замолчал. Знаю, знаю. Я обещал не давить на тебя… Мужчина понял глаза к потолку. Ладно, Бесси, я иду. Пусть Шенни подумает над нашим предложением.
– Хорошо, я подумаю, неуверенно сказала Шенни.
– Пожалуйста, сделай это.
Глава четвертая
Шенни помыла посуду, закончила убирать холодильник и прошла в свою спальню.
Она слышала шаги и приглушенное бормотание наверху. Пирс успокаивал Бесси.
Убежденный холостяк, он взял на воспитание пятерых детей.
– Он очень хороший мальчик, произнесла Шенни в темноту и рассмеялась, но тут же замолчала.
Пирс пытался сделать все, чтобы этих детей не разлучили, и она могла помочь ему.
Но она ничего не знала о детях! Ей надо заниматься своей карьерой, налаживать свою жизнь.
Шенни подошла к кровати. Похоже, Пирс отдал Морин собственную спальню. Кстати, почему в его доме так много спален? Неужели он сам хотел большую семью?
