Мариус Габриэль - Первородный грех. Книга вторая
Линия разъединилась. Какое-то время де Кордоба неподвижно сидел, затем нагнулся и выключил магнитофон. Он взглянул на стоявшие на столике часы. Было три пятнадцать утра. Почти над всей территорией Америки – ранний вечер.
– Что вы думаете делать? – спросил он в телефонную трубку.
– Иду к вам, – ответила Мерседес.
Он поднялся и, запахнув халат, направился в ванную. Расчесывая волосы и глядя на отражающееся в зеркале болезненно-бледное усталое лицо, он буквально чувствовал, как повышается содержание адреналина в крови. Итак, началось. Они наконец вступили в контакт. Он взял из буфета бутылку виски и налил три бокала.
Немного погодя пришли Мерседес и Майя. Первая была одета в шелковый пеньюар, вторая в дорожный костюм.
– Ну вот и дождались, – сказал Мерседес полковник и поцеловал ее в обе благоухающие ароматом дорогих духов щеки. Он передал дамам виски, затем, приподняв свой бокал, торжественно провозгласил: – За скорое и успешное решение всех наших проблем.
Он включил только что сделанную магнитофонную запись. Они прослушали ее, затаив дыхание. От грубых фраз, прозвучавших из динамика, лицо Майи сделалось напряженным, однако Мерседес, казалось, сохраняла ледяное спокойствие, словно неприкрытое хамство и свирепый тон угроз ее совершенно не тронули. Без косметики ее лицо выглядело на удивление молодым, а кожа гладкой и мягкой. Ни губы, ни руки у нее не дрожали.
Она села на кровать де Кордобы – поближе к телефону.
– Повторить, как нужно держаться во время разговора? – спросил полковник.
– Не надо. Я помню, что я должна сказать.
– Отлично. Главное, твердо придерживайтесь линии, которую мы с вами выработали. Не позволяйте им запугать себя угрозами. Не обращайте внимания на их обещания расправиться с Иден. Все это – лишь способ давления на вас. Вы поняли?
– Да.
– Они с самого начала попытаются установить над вами контроль. Попытаются приказывать вам, навязывать вам свои условия. Вы должны показать, что запугать вас им не удастся…
– Я знаю, как я должна себя вести, Хоакин. – Неожиданно Мерседес протянула руку и дотронулась до локтя де Кордобы, словно это его, а не ее нужно было сейчас успокаивать. – Не беспокойтесь. Я умею вести подобные переговоры.
– Не сомневаюсь, – с чуть заметной улыбкой произнес полковник.
– Он показался мне таким… неуравновешенным. Таким возбужденным, – впервые подала голос Майя. – А что, если он какой-нибудь псих?
– Просто он на взводе. В настоящий момент нервы у них напряжены не меньше, чем у нас, – возразил де Кордоба. – Преступники настроены крайне агрессивно. Это совершенно стандартное поведение в подобных ситуациях. Сначала грубые угрозы, пересыпаемые грязной бранью. Их цель – застращать вас, вывести из равновесия. Потом они познакомятся с вами поближе и в конце концов станут терять терпение и сами испугаются. Так что относитесь к их словам как можно спокойнее.
– Я так и сделаю, – сухо сказала Мерседес.
– Позже мы несколько раз прослушаем магнитофонную запись вашего разговора и тогда посмотрим, может быть, это даст нам дополнительную информацию об их намерениях. А сейчас мы должны сосредоточиться на предстоящем звонке. И прошу вас, Мерседес, не теряйте самообладания, услышав площадную брань.
– Не буду. – Она сделала маленький глоток виски и установила магнитофон в режим одновременного воспроизведения записи, чтобы все присутствующие могли слышать обоих участников телефонного разговора. Затем посмотрела на часы.
– Осталось пять минут, если, конечно, он будет пунктуален.
Они молча принялись ждать.
В огромном доме было тихо, как в гробнице. Даже шорохи ночи не проникали внутрь сквозь плотно закрытые двойные рамы окон. Де Кордоба не сводил глаз с Мерседес. Под пеньюаром угадывались изящные формы ее обнаженного тела. Она сбросила тапочек с одной ноги. У нее была маленькая ступня с ровными тонкими пальцами и безукоризненно ухоженными ноготками, покрытыми таким же, как и на руках, бледно-розовым лаком.
Ее лицо не выражало никаких эмоций, взгляд был рассеян. Де Кордоба подумал, что, наверное, ему следовало написать для Мерседес нечто вроде памятки, чтобы во время разговора с преступниками она ничего не забыла. Оставалось надеяться, что она все сделает как надо. Ему было искренне жаль, что он не может вместо нее ответить на телефонный звонок. Конечно, они сразу же постараются запугать ее. Потому-то они и настояли на разговоре с ней, чтобы продемонстрировать свою жестокость.
Впрочем, возможно, было бы лучше, если бы она вышла из себя. Тем самым показав, что она действительно стремится к сотрудничеству. В чем-то это многое упростило бы. Они бы тогда поверили в ее искренность…
Когда раздался звонок, Майя даже подпрыгнула от неожиданности. Мерседес включила магнитофон и сняла трубку.
– Мерседес Эдуард у телефона, – сказала она по-английски с легким акцентом. Ответа не последовало – Я слушаю!
Сквозь шорох помех до нее донесся злой, хриплый голос:
– У меня твоя дочь. Мерседес.
– Правда? – Она сохраняла полное спокойствие. – Будьте добры, передайте ей трубку.
– Ах, передать ей трубку? – На линии послышался какой-то треск, являвшийся, скорее всего, смехом преступника. – Это будет дорого тебе стоить. Раздобыла деньги?
– Я хочу, чтобы вы поняли одну вещь, – хладнокровно проговорила она. – Я не собираюсь ни о чем с вами договариваться до тех пор, пока не получу доказательства того, что моя дочь жива и здорова.
– Могу дать тебе послушать, как она визжит. – Они уловили в его голосе нотки раздражения. – Такое доказательство ты хочешь получить?
– Нет, – ледяным голосом спокойно сказала Мерседес. – Мне нужно что-нибудь более определенное. Я хочу быть уверена, что Иден действительно находится у вас и что она жива. Когда моей дочери было пять лет, я подарила ей ее первого коня. Спросите у нее, как его звали и какой он был породы. И еще, мне необходимо дать вам какое-нибудь имя, чтобы впредь точно знать, что я имею дело именно с вами. С этого момента вы будете называть себя Полом.
– Ты спятила? – голос в трубке стал повышаться. – Кто, по-твоему, диктует здесь условия?
– Никто. Позвоните мне снова, когда получите ответы на два мои вопроса. И не забудьте – ваше имя Пол.
– Ах ты сука! Да я могу сделать с ней все, что захочу. Все! Ты меня слышишь? – Его дыхание стало прерывистым. – Я могу заморить ее голодом. Могу избить. Могу изнасиловать!
Де Кордоба заметил, как голые пальцы ноги Мерседес с силой ткнулись в мягкий ворс ковра.
– А захочу – прирежу! Вспорю ей…
Она с размаху грохнула трубку на рычаги телефонного аппарата, прерывая поток истерических угроз. Теперь ее руки слегка дрожали.
