Ли Райкер - Полюбить ковбоя
Итак, Денни появился впервые за восемь лет и попал прямо к обеду.
Эрин выложила банку консервированных ананасов в смазанную маслом форму для выпечки, не спеша залила их золотистым взбитым тестом и поставила форму в духовку. Это был самый любимый кекс Тимми. Быть может, специальный десерт будет доказательством того, что у него все-таки не такая уж плохая мать. Она и не думала винить Денни за его отсутствие – вовсе нет.
По дороге от плиты к холодильнику Эрин мельком взглянула в кухонное окно. Сегодня во дворе не было видно ни велосипеда, ни маленького будущего наездника. Тимми лежал наверху в постели, его новый гипс покоился на подушках, а на комоде стоял телевизор с маленьким экраном, перенесенный из спальни Эрин.
Сверху слышались взрывы смеха и сердитое неестественное гудение голосов. Живой, подумала она, но не улыбнулась при виде знакомого пастбища перед окнами. Почему нужно обвинять ее в том, что они просто не могут позволить себе держать лошадь? Точнее, еще одну лошадь.
Около сарая пятнистый черно-белый жеребец жевал траву. Денни горячо любил его, но больше на нем не ездил. Когда-то он пробовал привязывать жеребенка, чтобы Эрин была спокойна, потом отдал лошадь другим наездникам для скачек с препятствиями, и она принесла выручку, включая и выплаченные Денни проценты. А если лошадь никогда больше не будет участвовать в соревнованиях? Почему он не продал ее? Три месяца назад он прислал лошадь домой восстановить силы и подлечиться после полученного на состязаниях растяжения сухожилия. Денни уломал Эрин, конечно, с помощью Тимми, и она полагала, что многочисленные телефонные звонки подготовили почву для поездки Тимми к отцу. Дай человеку мизинец…
«Мне больше негде оставить лошадь», – сказал Денни и пообещал присылать деньги на оплату корма и счетов от ветеринара. Однако его чеки никогда не приходили до того времени, когда пустел дубовый закром или кончалось сено. Она представила себе брошенную лошадь, забытую, как каприз, – такой была их женитьба для Денни. Годами она будет кормить ее, укрывать от дождя и снега, к тому времени Тимми гораздо сильнее привяжется к животному, чем сам Денни. И когда наконец стареющая лошадь останется без зубов или будет неизлечимо больна, Эрин должна будет принять решение умертвить ее.
Эрин отвела взгляд от пушистого белого хвоста, отгоняющего мух. Нет, она никогда не сможет этого сделать. Она выросла на этом ранчо, когда оно еще было настоящим ранчо, но она никогда на сможет сделать подобный жестокий выбор между жизнью и смертью, она предоставит этому пятнистому коню пасть самому по себе, проживи он еще хоть тридцать лет.
Помимо всего, Тимми никогда бы не простил ее. По его мнению, чем больше домашних животных, тем лучше. Приблудные кошки и котята, раненые птицы, бездомные собаки… лошади, которые не пригодны для скачек – она и Тимми ухаживали за ними за всеми.
Эрин бросила на стол овощи для салата.
– Неудивительно, что магазин почти не приносит прибыли, потому что со своими покупателями я поступаю точно так же – продлеваю кредит без всякой надежды получить оплату. Возможно, брат Денни прав.
– В чем прав? – это отворилась задняя дверь и вошел Кен.
Эрин была так увлечена своими мыслями, что даже не заметила, что говорит вслух. Она бросила быстрый взгляд на своего деверя и улыбнулась. Как земля и дом, которые она любила, одно только его присутствие в комнате успокаивало ее душу.
В своем добротном желтовато-коричневом костюме Кен Синклер вполне соответствовал своему имиджу одного из самых завидных холостяков Суитуотера и Диллона. Фигурой он походил на Денни, хотя не дорос до него нескольких дюймов, но мускулатура, развитая благодаря работе на строительстве, представляла его в более выигрышном свете. Сегодня после обеда он проводил встречу «Открытый дом» в своем новом подразделении – первом крупном предприятии близ Диллона. Эрин намеренно не поехала туда и сейчас испытывала чувство вины.
– Я просто думала вслух. О магазине.
– Продай его, – сказал он, как говорил всегда, и положил руку ей на плечи. – Этот участок мы тоже продадим.
Эрин отошла от него к раковине под предлогом, что ей нужно вымыть помидоры, она избегала глаз Кена, этой бледной копии светло-карих глаз Денни, без их озорной искорки. Неприятная тема возникала и прежде, но в по-следнее время все чаще и чаще.
– Я буду уговаривать тебя каждый день, пока ты не скажешь «да».
Его совет звучал вполне здраво; ей следует согласиться, подумала она, пора прекратить убеждать себя, что она может быть преуспевающей деловой женщиной, пора прекратить казнить себя за прошлое. Ведь тогда она смогла бы отдать Тимми в настоящую школу, развестись с Денни…
– Я не хочу уезжать, это мой дом.
Подойдя ближе, Кен положил руку ей на затылок, его рука была теплой, прикосновение приятным, но не более того. Но почему? Сколько времени прошло с тех пор, как она замирала от прикосновения мужчины, с тех пор, как горячая кровь, игравшая в ее жилах, как шипучее вино, вызывала у нее головокружение от страстного желания? В кухне пахло свежестью и теплым кексом, выпекавшимся в духовке. Эрин снова высвободилась, отошла с помидорами к столу, нарезала их в салатницу, добавила туда же зеленый перец и огурцы.
– Я не принимаю никаких решений. Тимми только что вернулся… после каникул и вчера очень напугал меня. Его сломанная рука.
– Ему сегодня лучше? – Кен достал из холодильника пиво, снял пиджак и закатал до локтя рукава рубашки – это был его обычный ежедневный ритуал.
Эрин не оборачивалась. По Кену можно сверять часы, можно быть уверенной, что он никогда никуда не исчезнет; она могла не сомневаться, что он будет здесь изо дня в день. Пусть он не обладал той энергией, что Денни, или способностью вызывать желание одним своим видом. В душе она понимала, что несправедлива по отношению к Кену, но он, казалось, мирился с этим.
– Ему сегодня наложили гипс. – Эрин постаралась изобразить улыбку. – Доктор специально открыл свой кабинет. Тимми заявляет, что гипс уже надоел ему, и придумал, чтобы каждый написал на нем что-нибудь, так что держи наготове ручку. – Ее улыбка стала более естественной. – Но подожди, пока увидишь его.
– Пойду взгляну сейчас же.
Эрин, стоя у стола, продолжала перемешивать салат, а Кен вышел из кухни и пошел по коридору к лестнице, ведущей наверх к комнате Тимми. Он так много отдал им с того самого момента, как Тимми появился на свет, и, кроме Мег, был ее самым лучшим другом, но в тридцать восемь уже пора иметь жену и собственную семью.
Мег уехала в Бозмен и не вернется домой до позднего вечера, она собиралась провести день с друзьями – эту встречу она назвала «одной из их вдовьих прогулок» – и походить по магазинам.
