Аманда БРАУНИНГ - ЗАСЛУЖИТЬ ЛЮБОВЬ

– Нет, мадам. Я хочу сказать, ее нет. Она уехала.

Таша растерянно смотрела на него:

– Уехала?

Привратник явно чувствовал себя неловко.

– Собрала вещи, расплатилась и уехала сегодня утром. Простите, мадам.

Ошарашенная столь скорым отъездом Натальи, Таша покачала головой.

– Вы тут ни при чем. Она ничего мне не сказала. А куда направляется, не упоминала?

– На побережье, больше ничего. – Он помялся. – Вызвать вам такси?

– Спасибо. Я подожду на улице.

«Ну и скорость», – подумала Таша, усевшись на кирпичную ступеньку. Она и не предполагала, что сестра будет действовать так скоропалительно. Уедет, даже не попрощавшись. Впрочем, Наталья всегда жила по собственным законам. Женщина, бросившая тяжело раненного жениха, способна на все. Но она, Таша, узнала, что хотела.

Наталья не интересуется Чейзом. Конечно, нехорошо, что ее это так обрадовало, но факт есть факт. Она сделала все, что обязана была сделать по отношению к сестре. Дальнейшее зависит теперь только от нее. И можно быть уверенной: ее поступки не разобьют Наталье сердце, потому что сердца у нее просто нет!

К пятнице Таша убедилась, что держит в узде свои эмоции. Она навещала Чейза по несколько раз в день – слава Богу, ей починили машину, – но то разрушающее притяжение больше не повторялось. Разумеется, совершенно игнорировать Чейза Калдера, даже раненного, было невозможно, но ей прекрасно удавалось справляться с собой.

Впрочем, быть может, потому, что она приходила к Чейзу, когда он спал или когда у него были другие посетители. Тем не менее Таша не сомневалась, что она контролирует свои чувства. Да и работа помогала: она увлеченно отдавалась ей, и это лишний раз подтверждало ее правоту. Ведь будь она влюблена, вся жизнь перевернулась бы вверх дном, а так – вроде бы все в порядке.

В один из дней она уехала с работы чуть пораньше, чтобы отпустить Элейн и Джона по магазинам, и по пути купила букет цветов, чтобы придать некоторый уют безликой палате. Большинство мониторов уже отключили, и доктор Купер сказала, что на следующий день Чейза переведут в обычную палату.

Таша тихонько напевала популярный мотив, ставя букет в вазу, когда раздался вдруг голос Чейза:

– Что ты сделала с волосами?

Таша вздрогнула: она полагала, что он спит.

– Ты до смерти меня напугал! – воскликнула она, приложив руку к бешено стучащему сердцу, и оглянулась.

– Прости, – извинился Чейз, и его широкая открытая улыбка, которую девушка видела впервые, разожгла огонь в ее крови прежде, чем она сумела с этим справиться.

Таша не отводила взгляда от ямочек на его щеках. «Бог мой», – застонала она про себя. Она научилась выдерживать его взгляд, но он совершенно ослепил ее этой своей улыбкой.

Ее уверенность бесследно растворилась в воздухе, и она поняла, что его власть над ней бесконечна. Их глаза встретились, и огонь, который она увидела, разжег пламя внутри ее.

Таша улыбнулась и нервно облизнула губы, а он наблюдал за ней с таким интересом, что у девушки где-то глубоко внутри заныло. Казалось, меж ними возникло электрическое поле, и она с трудом собралась с духом, чтобы хоть что-то произнести, прежде чем рассыплется в порошок от перенапряжения.

– Я всегда напеваю, когда что-нибудь делаю, – объяснила она смущенно.

– Я заметил, – прохрипел он, стараясь дышать осторожно, не причиняя боли сломанным ребрам. Их глаза снова встретились, и Таша почувствовала, как еще один электрический разряд рассек воздух, унеся остатки ее самообладания. – Итак? – произнес он, снова улыбнувшись.

Таша не понимала, о чем это он.

– Итак? – переспросила она. Чейз поднял руку, сморщившись от боли, и указал на ее голову:

– Твои волосы.

Ее волосы? В замешательстве она поднесла к ним руку и вдруг поняла, что он имеет в виду. Глаза ее округлились. Она совсем позабыла, что у Натальи волосы длинные.

– Ой, я… Я так нервничала, что постриглась. – Это звучало весьма глупо, но что поделаешь, Чейз не оставил в ее голове ни единой здравой мысли.

– Жаль. А я-то мечтал зарыться в них лицом, когда мы предадимся любви.

От этих слов ее щеки вспыхнули.

– Чейз! – прошептала она, без всякого, впрочем, возмущения. Его слова возбудили ее.

– Повтори, – мягко произнес он, вернее, простонал, но вовсе не от боли.

Мурашки пробежали у нее по коже. Все чувства, казалось, обострились до предела. Такого прежде с ней никогда не происходило.

– Что повторить? – вздохнула она.

– Мое имя. Тебе удается произносить его чертовски сексуально, – пояснил он, сопровождая свои слова таким взглядом, который, будь он здоров, заставил бы ее растаять. Впрочем, ей и сейчас показалось, что в ногах ее нет костей.

Мозг Таши будто переключился на чувственное восприятие. Она отчетливо знала, что ощущает и как реагирует Чейз.

– Ты что, обольщаешь меня? – спросила она беспомощно.

Огонек в его глазах разгорелся еще ярче:

– А тебе невдомек?

Хотя их разделяла комната, ей почудилось, что он дотронулся до нее, и у нее перехватило дыхание.

– Ты… Ты думаешь, это правильно?

– Ох, может, и нет, но я хотел убедиться, что не утратил свой шарм, – ответил он сдержанно.

– Нет, не утратил, – заверила она, рассмешив его, и сама пожалела об этом, заметив, что ему больно смеяться. – Тебе плохо?

– Мне было бы лучше, если бы ты была рядом.

Он протянул руку, и, как мотылек на огонь, она приблизилась и пожала ее. В ту же секунду электрический разряд снова пронзил ее, она вздрогнула и опустила потемневшие глаза.

– Забавно, да? – заметил он ласково, сплетая их пальцы.

– Ты тоже почувствовал?.. – Голос у нее сорвался.

Он кивнул.

– До самых корней волос. Я все думаю, чего бы лишился, если бы умер.

Только что кипевшая кровь застыла в ее жилах, леденя душу. Если бы он умер…

– Наташа? Что такое?

Беспокойство в голосе Чейза побудило ее поднять глаза.

– Ты мог умереть, – сказала она, только сейчас поняв, что он для нее значит и как близка была возможность потерять его, еще не обретя. Она представила опустевший мир без него и испугалась силе своих чувств. Еще два дня назад он был для нее всего лишь именем, а сейчас стал всем.

Пальцы Чейза сжали ее руку.

– Не думай об этом, дорогая. Этого не случилось. Я жив, – произнес он успокаивающе.

Таша ощущала силу этого человека, пусть даже прикованного сейчас к больничной койке. Да, он жив, и она безмерно благодарна за это судьбе.

– Я рада, – ответила она и, не будучи в состоянии развивать эту тему, сменила ее:

– Ты так и не сказал, понравилась ли тебе моя стрижка.

Он пару минут неуверенно разглядывал ее, потом кивнул: