Людмила Леонидова - Капризы женской любви
— Сейчас-сейчас, — засуетилась Лелька, сама напуганная неприятной обстановкой и не лучшими из своей жизни воспоминаниями. — Тут все в конверте, можете посчитать. — Она вынула из сумочки деньги и протянула акушерке.
— Да уж, — сказала тетка и, бросив стерильный инструмент, стала пересчитывать купюры, слюнявя пальцами.
— Ну, с Богом. — Еще раз сделав большой глоток из горлышка, она перекрестилась.
Василиса резко поднялась.
— Что тебе?
— Передумала. Не буду!
— Ну, девки, так дело не пойдет! Договорились ведь? Меня в магазине грузчики уже ждут, я им задаток оставила.
— Я ведь денег назад не беру, — успокоила Василиса, впопыхах попадая второй ногой в одну и ту же прорезь трусов.
— Как это не берешь? — забеспокоилась Леля. — А что я Роману скажу? Он ведь с меня спросит.
— Скажешь, что все в порядке. Сделала!
— Как же? Он ведь узнает!
— Не узнает. Я назад уеду. Замуж за Федора выйду.
— Что ты там, в своем захолустье, делать будешь? Тут перед тобой мир!
Тетка под их перебранку допила остаток водки.
— Выметайтесь, а то Варька с работы вернется, застукает меня.
— Уходим, уходим, — одергивая на ходу узкую старенькую юбку, заспешила Василиса.
Глава четвертая
Через восемь месяцев у Василисы, моей бабушки, родилась моя мама. Она назвала ее Олей. Лиханову, однако, кто-то донес, что Василиса оставила ребенка. Все же поинтересовавшись, кто родился, и узнав, что не мальчик, он потерял к новому семейству всякий интерес.
— У него своих баб хватает, — с горечью констатировала Леля, — вот если бы парень!
Хотя удивилась благородству великого актера, который согласился зарегистрировать дочь на свое имя.
То есть родившаяся дочь Оля получила отчество Романовна. Режиссер даже старался тайно помогать новому семейству. Хотя Василиса ничего и никогда не просила. Она страшно гордилась, что оказалась тверда и не согласилась на аборт. Свою дочь от возлюбленного она обожала. Чтобы вырастить ее, забросила мечты стать артисткой и пошла работать в ясли, сначала нянечкой, а потом, вслед за девочкой, в школу — преподавать в младшие классы. О замужестве не помышляла. Да и кто бы ее взял без прописки, с ребенком на руках? Спасибо Лельке, не выгнала, сдала им угол и временно прописала в свой деревянный домик. Позже домик снесли, им с Лелькой и с ребенком дали отдельную квартиру в новостройке. Правда, одну комнату на троих. Василиса с Лелей до сих пор живут там, как сестры.
Оленька с детства росла очень красивой. Внешнюю привлекательность, артистичность она унаследовала от Романа Лиханова. А вот наивна и доверчива оказалась в Василису.
Окончив с отличием школу, девушка без экзаменов поступила в институт. Умненькая и веселая Оленька пользовалась успехом у мужской половины курса и была всегда нарасхват. Среди прочих поклонников за ней ухлестывал толстый прыщавый сокурсник Сергей. Учился он так себе, едва сдавал сессии. И если бы не шишка-отец, то у Сереги шансы на внимание со стороны девушек равнялись бы нулю. Импортные сигареты, жвачка, которыми он частенько угощал ребят, свободные карманные деньги поднимали его авторитет в глазах даже самых требовательных девчонок. Однако Оленьку материальные блага Сережи вовсе не прельщали, она относилась к нему не более чем дружески. Поэтому, когда однажды он пригласил ее на свой день рождения, не могла отказать.
— У отца госдача на Рублевке, — таинственно сказал ей ухажер. — Предков я отправлю в Москву. Не опаздывай, будет очень весело.
Оля долго не могла придумать, что подарить Сереге. Посоветовавшись с мамой и Лелей, она пошла в ГУМ. На последние деньги, оставшиеся от стипендии, выбрала галстук. Сев в электричку с Белорусского вокзала, девушка прибыла по записанному адресу. Она долго стояла возле ворот высокого зеленого забора: ее не пропускали, выясняя личность, словно это был не дачный поселок, а военная часть. Охрана, сидевшая при входе, постоянно кому-то звонила, несколько раз уточняла фамилию, просила предъявить студенческий билет. Потом появился человек в шляпе и костюме, осмотрел ее с головы до ног, еще раз спросил, кто она и по какому делу, и только после этого сказал:
— Я вас провожу.
— Можно побыстрей, я уже опоздала, — попросила Оля.
Мужчина, не удосужив девушку ответом, пропустил ее вперед, а сам пошел следом.
Они обогнули тенистые аллеи парка, обошли цветущие клумбы, возле которых прохаживались вовсе не дачники с лопатами, а по-городскому одетые люди: женщины в красивых нарядных платьях, мужчины в костюмах с галстуками и наконец подошли к отдельно стоящему флигелю с резной верандой и красной крышей.
— Прошу, — сказал сопровождавший ее человек и показал на вход.
Большая компания молодых людей, разодетых по последнему писку моды, уже веселилась вовсю.
— Поздравляю. — Войдя в огромную столовую, Оля, совсем не из робкого десятка, почувствовала себя неуютно. Она протянула свой скромный подарок.
— Брось туда. — Сергей, даже не взглянув, показал на угол, где были свалены коробки в разноцветных обертках, перевязанные цветными лентами. Места возле именинника оказались занятыми, поэтому Сергей усадил ее возле симпатичного парня с пытливым взглядом и ежиком на голове.
— Штра-фну-ю! — прокричал кто-то, и ей налили полный фужер красного вина.
— Это «Хванчкара» — любимое вино Сталина, — пояснил Сережа.
— Да? — удивилась Оля. — Я не знала.
— Может, ты и вина такого не пробовала? — Надменная девушка в блузке с воланами, сидевшая рядом с Серегой, презрительно фыркнула, посмотрев на Олю как на белую ворону.
— Закусывай, скоро подадут шашлыки. Ты любишь шашлыки? — стараясь загладить неловкость, Сергей подошел к новой гостье и сам положил ей что-то на тарелку. Десятки глаз устремились на нее.
— Спасибо, — произнесла Оля.
Мясо на стол мамы и тети Лели попадало крайне редко.
В простеньком платьице, которое ей сшила Леля, и дешевых босоножках она чувствовала себя здесь совсем чужой. Присутствующие девушки были в импортной одежде и дорогой обуви. От них пахло французскими духами. О таких нарядах ей приходилось только мечтать. Уставившись в тарелку, она пробовала деликатесы, изредка поглядывая по сторонам.
Дачный домик оказался лучше любой московской квартиры, в которой Оле приходилось бывать, с полированной мебелью и коврами на полу. Накрытый стол ломился от невероятно вкусной еды: в хрустальных ладьях возвышались горки салатов с крабами, в серебряных плошках переливалась красная икра, осетрина тонкими ломтиками светилась на специальных блюдах. Сережиных гостей обслуживали несколько официанток в белых кружевных кокошниках.
