Ирина Лобановская - Бестолковая любовь
— Иди, иди, Катерина, — деловито сказал он. — Севке работать нужно, стихи он пишет, усвоила? А вы ему не даете! Это серьезная работа, тишины требует. За его труд я брата уважаю безмерно. — И запел: — «Не обещайте деве юной…»
Катя согласно кивнула, уставясь в пол, — зачем обещать лишнее? — надела туфли и ушла.
Еще неделю Николай верно сторожил брата, боясь возвращения цыганского табора. Сева в восторге писал вечер за вечером. В квартире не орал телевизор, полы были чистые, в кухне не валялись грязные тряпки — Николай выбросил все на помойку.
Вечерами он взялся рассказывать брату о своем житье-бытье. А оно у него оказалось — не позавидуешь.
— Дома я совсем не живу, Всеволод. Сам знаешь. Нету у меня дома. Потому что одна работа у меня каждый день заканчивается в шесть вечера, а другая — подработка — каждый день в шесть вечера начинается. Еще в фитнес-клуб надо наведаться. Так что домой я возвращаюсь никак не раньше двенадцати. Один выходной в неделю. Но — ты сам понимаешь — я весь этот выходной никуда не хожу, а лежу пластом и никак отдышаться не могу, только иногда телевизор успеваю посмотреть. Лежа.
— А вообще, к чему такая жизнь? Стоит ли овчинка выделки? — наконец отважился спросить Сева. — Деньги? Но когда ты их будешь тратить, если на это у тебя нет даже времени? И семьи у тебя нет. Так ради чего все это?
— Значит, так… Дочь у меня… — бухнул Николай.
— Ну да?! — едва не лишился дара речи Сева. — Вот сюрприз… А где же она?
— Да где… — Брат повертел в пальцах нож. Сидели на кухне. — Живет со своей матерью. Родилась как-то между делами… Я и не заметил. Тут как раз партию крутых матрешек продавал. А она — бац! — и родилась! Усвоил? Ситуация матовая…
Николай удивленно хмыкнул, словно не мог понять, как дети родятся.
Сева неловко засмеялся, постепенно приходя в себя от неожиданного известия о племяннице.
— А чего не женишься?
— Ты прямо вроде этой девки, что родила! Пусть застрелится! Чтобы я — и женился?! Не! «Не обещайте деве юной…» И вообще никому никогда ничего не обещайте. Закон рынка! Как-то раз я пришел домой сильно пьяный, сразу бухнулся на диван и вырубился. Не заметив по пьяни, что лег не так — диван разобрал лишь наполовину. Ночью просыпался пару раз от какого-то неудобства, но был так пьян, что не чувствовал толком боли, не мог проснуться до конца, тут же засыпал опять, не соображая, в чем дело. Только утром, проспавшись, обнаружил, что у меня вся морда ободрана до крови — попал лицом на деревянные выступы дивана. После этого — завязал! Пью одно лишь легкое вино, водку в рот вообще не беру. Как отрезало!
Сева встал:
— Я кофе сварю…
— Опять?! — застонал Николай. — Да ненавижу я его, твой кофе! Запах только хороший.
— Прости, снова забыл, — повиноватился Сева.
Давняя неприязнь Бакейкина-младшего к кофе была настолько загадочна и необъяснима, что постоянно забывалась.
Николай всегда и на всех производил неизгладимо приятное впечатление. Выправка и бицепсы военного, характер — завидный. Удивительно вежлив, но только на людях, никогда голоса не повысит — все одни лишь «спасибо» да «пожалуйста», «добрый день» да «извините». Ни малейшей разнузданности в манерах. На близких это не распространялось. Правда, в последнее время Сева все чаще и чаще стал ловить презрительные взгляды, которые Николай бросал вокруг. Пробовал их скрывать, но это уже плохо получалось. Кроме того, брат всегда оставался редкостным педантом, при всей обходительности и приветливости — сух, холодноват, и общался как бы «до сих пор», «до пиджака». Даже замкнут. Эта его подчеркнутая манерность, откровенный педантизм — он места себе не находил, если хоть одна книга в квартире стояла не там, где заведено! Патологическая аккуратность Николая даже мать порой выводила из себя, не говоря уж об остальных.
— Бабы! — нередко повторял с отвращением Николай и брезгливо морщился. — Это же кошмар… От них один только беспорядок, тряпки кругом, помада, духи… А дети! Это еще страшнее: игрушки, разрисованные обои, вопли по ночам… Не! Такого не надо! И потом мужику надоедает всякая женщина, если только ее не пытаются у него отобрать. А сразу рассчитывать на соперника… Я еще не совсем идиот.
Сева нередко ловил себя на нехорошей мысли — Николаю есть что скрывать. И вот, пожалуйста, дочь.
— Надо бы маме показать внучку, — озабоченно сказал Сева.
— Пусть застрелится! — холодно посоветовал Николай. — Наша мамочка Жанна… Ты обращал внимание, как она моложава? Прямо подозрительно… Но как показывает жизнь, это не обязательно хороший симптом и вовсе не следствие гармонии. Моложавость сомнительна. Она часто бывает признаком оккультного расстройства, проявляющегося в форме гипнотизма, усвоил? У человека тогда заметна некая постоянная и невольная «окаменелость» лица. В точности как у нашей маменьки. У нее просто нет мимики, замечал? Каменное выражение. А потому нет и морщин. Откуда им взяться, если все черты затвердели? Еще такие расстройства по духовно-физиологическому закону связаны с гипервентиляцией легких, что тоже молодит человека. Зато малость выпучиваются глаза и увеличиваются «летучие вещества». Неслучайно во всех сказках и легендах вампиры выглядят моложе своих лет. Так что бывает моложавость со знаком «минус». И это как раз серьезное указание, что человеку следует задуматься о душе. Возможно, наша мамулечка — тому пример.
— Ну ладно. — Сева решил прервать философские рассуждения Николая. Брат забрался слишком глубоко. — А что там у тебя происходит в офисе?
Николай сразу оживился.
— Я для него купил недавно пресноводную черепаху, поселил в специальный аквариум с подсветкой и с камушками, на которые она может вылезать, — похвастался брат. — Кормлю теперь, да ее все кормят. Такое живое украшение офиса, прямо член коллектива, всех умиляет. Назвали черепаху Гертрудой. А коллега принес вторую. По имени Хулик.
— Значит, они разнополые?
— Не! Хотя я сам не знаю, кто они там по полу — что первая, что вторая. Черепаший пол якобы определяют по когтям и хвосту, а я не биолог и не могу таких тонкостей распознать.
— А почему же вы дали им разные имена?
— Да просто так. Чтобы звучали по-разному. Но вполне возможно, что они оба мужики или обе бабы, а может, и вообще Гертруда — самец, а Хулик — самка, кто их разберет… Все условно в этом черепашьем мире. Впрочем, в нашем тоже.
Сева задумался.
— Но если они разного пола, то могут отложить вам яйца в аквариуме и дать потомство.
— А пускай! Даже интересно будет. Я уж найду, куда потомство пристроить. Одну черепашку дочке подарю.
