Крис Манби - Тайная жизнь Лизы
– Это было так здорово! – воскликнул Брайан, хватая мою руку и целуя ее. – Ты играла прекрасно, великолепно, к тебе применимы все эпитеты, которые мог бы придумать человек, изучающий английскую литературу, а не экономику.
– Ты хорошо играла, – сказал Билл.
– Да, неплохо, – сказала Мэри. – Особенно хороши были бродячие бородавки. А что у тебя с глазом?
– Это Филидда. Ткнула карандашом для глаз.
– Кошмар. Я думала, что она ударит, когда ты очень натурально целовалась с Антонием.
– Еще как натурально. Я ревновал, – сказал Брайан, заставив меня покраснеть до корней волос. – Ты прямо пылала от страсти, царица Клео.
В тот момент я действительно запылала и постаралась прикрыть париком раскрасневшиеся щеки.
– Но я не видела вас в зале, – пробормотала я.
– А-а-а! – воскликнул Билл. – Это Брайан придумал. Как только ты вышла на сцену, мы тут же спрятались за спинки кресел и сидели там до конца первой сцены, чтобы ты нас не увидела, подумала, что мы не пришли, и не спутала текст.
– Правда, ты была великолепна, – не унимался Брайан.
– Да. Ну что, идем есть карри? – перебила Мэри. Она либо очень проголодалась, либо ей надоело поздравлять меня со спектаклем. Как бы то ни было, идея была неплохой. Я уже не могла выслушивать похвалы, и мне не терпелось снять парик.
– Я думала, вы не придете, – сказала я Брайану, когда мы направлялись в «Тандури Найтс», где давали самое лучшее и самое дешевое карри в Оксфорде.
– Неужели я мог это пропустить, – сказал он. – Увидеть свою знакомую на сцене? Это был триумф, Лиза.
– Невероятно, как тебе удалось сдержать Билла и Мэри, – добавила я с благодарностью.
– Они знали, что я бы очень разозлился, если бы они испортили тебе этот важный вечер. Знаешь, я восхищаюсь людьми, которые в свое свободное время могут научиться так играть, – сказал он. – Ты была даже лучше, чем Лиз Тейлор в кино. Ты, Лиза Джордан, особая, очень талантливая и бесконечно удивительная девушка.
– Да ладно, не преувеличивай, – пролепетала я.
– Ты знаешь, я говорю правду, – сказал он.
– О!
Он посмотрел мне прямо в глаз и на повязку.
Особая, талантливая и бесконечно удивительная?
Никто не говорил мне раньше ничего подобного, и мне пришлось стукнуть его. Только по руке… и только слегка. Но все равно его нужно было стукнуть. Неужели Брайан не понимал, что англичане делают комплименты с сарказмом и иронией? Я вся горела, пока мы шли до ресторана, и все еще была цвета фуксии перед тем, как попробовать знаменитое фирменное блюдо – цыпленка «тикка махани». Я даже не особенно смутилась, когда Билл сказал мне, что я забыла снять бородавки.
Особая, талантливая и бесконечно удивительная!
С таким же успехом Брайан Корен мог бы признаться мне в любви.
Глава третья
– Думаешь, у него в Америке девушка? – спросила меня Мэри на следующий день, когда мы катили тележку в поисках каких-нибудь просроченных продуктов на добавку к нашему сырно-крекерному рациону.
– Если и есть, то он никогда не говорил об этом, – сказала я.
– Может быть. Наверно, они его просмотрели, гоняясь за здоровенными быками-футболистами, – сказала она. – Американки вообще ничего не понимают в мужиках. Ты только посмотри, как эти гривастые тетки бросаются на Клинтона.
– Это скорее тяга к власти и известности, чем физическое влечение, – напомнила я. – Здорово ведь захомутать самого могущественного человека в мире, каким бы замухрышкой он ни был.
– М-м-м. Интересно, какой он, когда голый, – задумчиво сказала Мэри.
– Билл Клинтон? Не толстый, но и не так чтобы худенький. Небольшое брюшко? Думаю, загорелым он выглядит лучше.
– Да не он, балда. Я имею в виду Брайана, – нетерпеливо сказала Мэри.
– Брайан? Что? Наш Брайан? Ой, не знаю, – нервно засмеялась я. – На самом деле никогда об этом не думала.
– Врешь.
– Не вру. Он же друг! – возразила я. – А не какой-то мужик, которому можно перемывать кости в супермаркете.
– Да? Ты хочешь сказать, что и Вело-Билла ты никогда не представляла себе голым? – спросила Мэри, угрожающе наставив на меня зеленый банан.
– Правда, никогда, – содрогнулась я, поднимая руки вверх. – Во всяком случае, этот его костюм из лайкры, в котором он ходит на тренировку, совершенно не оставляет места для воображения. Да и не очень-то хочется. На самом деле я хочу попытаться представить себе, как Билл будет выглядеть в нормальных брюках. Сшитых из нормального твида со скромной молнией и стрелками на каждой брючине. И в рубашке со всеми застегнутыми до горла пуговицами, чтобы не видно было этих ужасных волос на груди, которые словно тянутся к тебе и норовят опутать, стоит лишь отвернуться в сторону.
– Ага. Ты тоже обратила внимания на этот пук волос? – прошептала Мэри. – Отвратительно. Но, знаешь, иногда я просто не могу оторвать от них взгляд.
– Я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Точно так же невозможно не смотреть на раздавленного на дороге ежа с размазанными внутренностями, да? – сказала я, утрируя картину. – А ты знаешь, что у него и на спине тоже растут волосы?
– Откуда ты знаешь? – взвизгнула Мэри. – Я бы, если увидела, наверно, заорала бы. Когда ты это видела? Ты хочешь сказать, что ты переспала с ним, и не сказала об этом мне, да? Это так? Лиза, я не могу поверить…
– Нет! – громко запротестовала я. – Все было абсолютно невинно. Было лето. Он загорал на крикетном поле. Он надел рубашку до того, как ты к нам подошла.
– Слава богу! Я могла бы грохнуться в обморок, увидев его полуголого. Какой кошмар! Думаешь, у Брайана тоже волосатая грудь? – спросила она, чтобы сменить тему.
– Клянусь, я никогда не думала об этом, – соврала я еще раз.
– Наверняка. У него такие густые и темные волосы на голове. Он похож на человека, которому приходится бриться дважды в день. И к тому же он еврей, – сказала Мэри, многозначительно подняв брови.
– Что ты хочешь сказать? Что евреи в среднем более волосаты?
– Нет! Я хочу сказать – ну, ты понимаешь меня, – и она скосила глаза вниз. – Я о том, ну, что у него все на виду.
– Не понимаю! О чем ты? – в отчаянии спросила я, швыряя в тележку банку пастеризованных сливок. Не знаю, зачем они были мне нужны, но у них только что кончился срок реализации, и они подешевели на шестьдесят пенсов.
– Я о том, что он лысый, балда. Ему нечем прикрыть головку. – Она натянула на голову воображаемый капюшон, но до меня все не доходило.
– А?
– Да я про то, что он наверняка обрезанный, – прошептала она.
– А, понятно, – медленно сказала я. Тут она, конечно, сильно утерла мне нос с моим жалким рассказом про волосы на груди.
