Татьяна Воронцова - Тени утренней росы
Первая стадия мифологического пути героя — «зов к странствиям» — означает, что судьба позвала его и перенесла центр его духовного тяготения за пределы человеческого общества, в область неизвестного. Эта судьбоносная сфера, таящая как опасности, так и сокровища, может быть представлена по-разному: как далекая страна, лес, подземное, подводное или небесное царство, таинственный остров, высокая горная вершина или как состояние глубокого погружения в сон; но в любом случае это место удивительно меняющихся и полиморфных созданий, невообразимых мучений, сверхчеловеческих свершений и невыразимого восторга.
Стоящий передо мной мужчина даже не пытается помочь мне. Его светлые, почти прозрачные глаза — глаза цвета морской воды, какой она бывает в утренние часы на мелководье, — скользят по моему лицу, по груди в распахнутом вороте блузы, заставляя меня поджимать губы с нарочито неприступным видом. Светлые глаза, слегка выступающие скулы, волнующие очертания губ...
— Может, выпьем по чашечке кофе? — Он все же решил прервать затянувшееся молчание. Снял руку с моего затылка, сделал шаг назад и снова стал далеким и чужим, как раньше. — Или поедем купаться? Или еще куда-нибудь?
— Кажется, вы собирались показать мне Нижний Превели, — напомнила я, безоговорочно принимая правила игры.
Чужие так чужие.
— Да, конечно. Я рад, что вы помните.
И вот наша колонна, состоящая из мотоцикла и малолитражки, начинает движение к заброшенной пустыни, расположенной в трех километрах от приморского монастыря. Заявленная скорость — сорок километров в час. Зная о моем отношении к горным дорогам, ведущий милосердно придерживается ее, хотя в глубине души наверняка считает это капризом.
Изъеденные временем живописные звонницы и башенки Нижнего Превели видны прямо с дороги, поскольку сами постройки теснятся ниже по склону. Ни дверей, ни оконных переплетов. Только каменные стены. Глядя на них сквозь высокую сетчатую ограду, я задаю себе вопрос, каким образом туда может проникнуть живое существо крупнее крысы. Однако мой спутник исполнен оптимизма, и вскоре мы уже стоим перед полуразрушенным зданием, которое не имеет ни кровли, ни балок перекрытия, только желтовато-серые облупленные стены с остатками штукатурки, и обсуждаем вопрос, стоит ли забираться внутрь или лучше ограничиться созерцанием этой остро нуждающейся в реставрации святыни с безопасного расстояния.
— Предлагаю подняться вон туда. Может, нам повезет, и мы отыщем святая святых и чудом сохранившийся древний алтарь. Ну что, вы согласны? В худшем случае все это рухнет нам на голову, и мы окажемся погребенными под руинами храма Господня вместе со святыми отцами. Существует ли лучший способ уйти из этого мира? Смотрите под ноги, ступени совсем обвалились. Стойте-ка, я проверю, нет ли там призрачного стража с огненным мечом в одной руке и распятием в другой. Ага. Ну, идите сюда. Дайте руку. Это место силы. Чувствуете?..
И все в том же духе.
Осмотр печальных, но по-своему величественных развалин доставил мне настоящее удовольствие. Мой самозваный гид вел себя безупречно. Приподнимал, поддерживал, отряхивал, без конца задавал вопросы типа «все в порядке?», «вы еще не устали?», «как по-вашему, здесь не слишком грязно?». А главное, так и сыпал всевозможными историями о временах венецианского и турецкого владычества, о критских повстанцах, укрывающихся в горах, о неравных битвах, когда монахи вставали плечом к плечу с мирянами, об открытии древнейшей в Европе минойской цивилизации.
— Вы любите этот остров, — заметила я, когда мы окончательно выбились из сил и присели на запыленные ступени одной из построек.
— Что, заметно? Можете не отвечать. А вам здесь нравится?
— Ну, в общем...
— Вы давно на острове?
— Уже неделю.
— Вот как? — переспросил он с иронией. — Целую неделю? — Его зеленоватые глаза на мгновение задержались на моем лице. — Откуда вы?
— Из Москвы.
— Из Москвы в России?
— Да.
— Туристка? Живете в отеле?
Странно слышать все эти вопросы после того, как мы... Мы — что? Провели вместе полдня и даже не познакомились? Вот именно. Даже не познакомились.
— Нет, не в отеле. В доме моей сестры. Недалеко от Аделе. Знаете? На северном побережье Крита.
Он кивнул:
— Ваша сестра — владелец недвижимости. Богатая женщина, да? Случайно, не актриса? На Крите полно актеров из Европы и Голливуда. Хорошее место для жизни.
Последняя фраза прозвучала особенно красиво, и я постаралась запомнить ее. Хорошее место для жизни. Нет, даже не так. Не совсем так.
Nowhere on the Earth there is a better place for living. Нигде на Земле нет лучшего места для жизни.
— На северо-западе острова, в бухте Ставрос, не так давно даже снимали фильм, — продолжал он невозмутимо. — «Грек Зорба». Вы не смотрели?
— Нет.
— Я тоже. Но это не важно. Исполнитель главной роли, не помню его имени, получил «Оскара» за этот фильм, высшую награду Американской киноакадемии; так этот «Оскар», эта статуэтка, теперь стоит в местной таверне на радость туристам, а сам актер просто взял да и переехал сюда жить. Сюда, на Крит. Молодец парень, правда?
Я кивнула, с трудом удерживаясь от смеха. Что за дурацкий разговор!
— Моя сестра не актриса. Дом принадлежит ее мужу, хозяину крупной строительной компании. Мосты, тоннели и все такое прочее. У нас это называется «удачно выйти замуж».
— О! — проронил он, отворачиваясь, чтобы я не заметила его улыбки.
Прикусил зубами сигарету, щелкнул зажигалкой. С привычной небрежностью заядлого курильщика, которая делала его похожим на дворового хулигана или нет, скорее на столичного аристократа, погрязшего в пороке.
— Вы младшая из сестер? — прозвучал неожиданный вопрос.
— Да.
— Так я и думал.
— Почему? Он издал отрывистый смешок:
— У вас несчастный вид. Я оторопела.
Ну и ну! А где же такт? Где пресловутая английская вежливость?.. Мне пришло в голову, что он, возможно, американец.
— А вы откуда?
Прежде чем ответить, он в очередной раз приложился к сигарете, выпустил дым колечками и проводил их мечтательным взглядом.
— Из Голлуэя, Ирландия. Но живу главным образом в Лондоне. — Проследил за тем, как колечки табачного дыма растаяли в воздухе, и добавил: — Когда не живу на Крите, разумеется.
Узкие запястья, на одном — золотой браслет. Худое, гибкое тело. Рубашка полощется на ветру.
Минуточку, дорогуша, что это у тебя на уме? Ты хочешь его к себе в постель?
Ответ очевиден. Да, я хочу его к себе в постель. Кошмар!
Догадываясь, что все эти мысли написаны у меня на лице, я сделала глоток воды из бутылки, пару раз непринужденно обмахнулась носовым платком и одарила собеседника ослепительной улыбкой в духе Джулии Робертс.
