Наталия Рощина - Все будет хорошо, или Свободный плен
Не хватало прийти на первое свидание, как под конвоем. Еще рано утром Мартов распорядился готовить обед на двоих. Это было слишком самонадеянно, но в своем возрасте он мог позволить себе форсировать события. Выдержав пронизывающий взгляд экономки Елены Васильевны, он отправился навстречу манящему, лишившему покоя образу. Теперь нужно было только преодолеть робость и сказать подготовленный текст. Но женщина опередила его.
– Спасибо, что пообщались со мной. Наверное, я действительно отдыхаю среди этих огромных камней и разогретой гальки. Наслаждение молчанием и отсутствием всякой лжи – скоро я буду лишена этого. Осталась какая-то неделька, и конец отдыху. Обидный закон жизни: все хорошее очень быстро заканчивается.
– Кем вы работаете?
– Врачом-кардиологом на «скорой». Люблю свое дело, но ужасно устаю морально. Вид человеческого страдания. – Лита не договорила, на ее лице промелькнуло выражение горечи, неприятных воспоминаний.
– Врач должен мужественно переносить чужую боль, иначе он не сможет реально помочь, борясь с собственными эмоциями.
– Да, вы правы. Слишком я мягкотелая, и не только в работе. – Она вновь выглядела расстроенной. Мартов почувствовал себя виновным в том, что затронул больную тему.
– Извините, я не хотел будоражить наболевшее.
– Вы здесь ни при чем. Все дело только во мне. До свидания, и еще раз спасибо.
Закинув сумку за спину, Лита не спеша пошла в сторону общего пляжа. Ступни вгрузали в шуршащую огненную гальку, но она продолжала идти босиком, бросив шлепанцы в сумку. Ей нравился этот обжигающий ковер.
– Лита, Лита, подождите! – Мартов догнал ее и, наладив сбивающийся от волнения ритм дыхания, тихо сказал: – Я не могу отпустить вас. Я так долго думал, что и как сказать, целую речь подготовил и решил, что проще без всяких формальностей. Останьтесь, я приглашаю вас на обед. Обещаю, что буду соблюдать все законы гостеприимства. Соглашайтесь, прошу.
– Не понимаю, – прошептала Лита. Ее слова заглушил плеск волн. Еще громче, казалось, застучало в висках. Сладкая нега мягко окутала уставшее тело. Глаза потеряли способность видеть что-либо, кроме этого призывного взгляда незнакомого мужчины. Похоже на начало того, чего она старалась избежать. Она почувствовала, как сжалось все ее естество от одной мысли, что к ней прикоснутся мужские руки. Потом пришли совсем иные ощущения. Курортный роман. Неловкость, брезгливость, чуть ли не отвращение сменили волну приятных ощущений от знакомства. – Не нужно опошлять! Ради бога, избавьте меня от этого!
Она резко повернулась и, прижимая мешавшую сумку, побежала прочь. Накатывающиеся слезы сдерживало приближение к пляжу пансионата, где любители позагорать поглощали последние предобеденные лучи. Как, должно быть, смешно она выглядит со стороны. Но вдруг Лита почувствовала необъяснимое желание оглянуться. Она должна увидеть, что он делает.
Георгий сидел у самой воды, обняв руками колени. Он смотрел вдаль, на бескрайнюю морскую гладь. Застывшая, безмолвная фигура. Одинокий мужчина, незаслуженно обиженный ею. Он не похож на героя-любовника, ищущего мимолетных развлечений. Хотел человек пообщаться, а более подходящего способа, чем трапеза, подобрать трудно. А то, что он говорил о ее имени, – просто фантастика! Значит, он не только смотрел, как она загорает, плавает, отстранившись от всех. Он проник в сущность, прочувствовал настроение и, набравшись смелости, решил приблизиться. И что же делает она?! Грубиянка, пусть не со зла, скорее от неожиданности, но факт остается фактом. Она была неоправданно резка с ним. Завтра она вновь будет отдыхать на прежнем месте и интуитивно ждать его прихода. Наверняка она обидела его настолько, что он не захочет еще раз напрашиваться на грубость. Лита увидела, как Георгий медленно поднимается ей навстречу. Она только теперь поняла, что все это время шла к нему. Кажется, море плещет где-то далеко. Жар солнца не сравним с потоком искрящейся радости и благодарности, которые Мартов не мог сдержать. Лита улыбнулась, а он, взяв ее руки, помедлил немного и поцеловал горячие ладони. Прикосновение его губ отозвалось в каждой клеточке забывшего ласку тела.
«О ты, последняя любовь!Ты и блаженство, и безнадежность», —
тихо над самым ухом прошептал Мартов и отпрянул от неожиданности, когда в ответ мелодичный голос словно пропел:
«Любовь есть сон, а сон – одно мгновенье,И рано ль, поздно пробужденье,А должен наконец проснуться человек…»
В это мгновение Георгий понял, что судьба подарила ему встречу именно с той женщиной, с которой он будет счастлив. Компенсация за пустоту и холод прожитых лет. Пусть разница в годах, пусть в мыслях она прощается со своей прежней жизнью, любовью. Он сделает все, чтобы они были вместе. Ему не нужна красивая кукла рядом. Этакая живая Барби без души и разума. Он встряхнет ее застывшее, скованное надуманными грехами тело. Он подарит ей праздник, заставит поверить в сказку, избавит от гнетущих мыслей. Это женщина, родившаяся для него. Она перевернет все его давние установки о природном коварстве, расчетливости, подлости слабого пола. Он никогда не расскажет ей, что он думал о существах в юбке раньше. Эта страничка навсегда закрыта. И Светланы, и матери больше нет, дети далеко.
– Не могу поверить, что вы так ответили, – он еще раз вгляделся в ее напряженное лицо. Остановил взгляд на подрагивающих сухих губах и, повинуясь желанию, поцеловал их. Он боялся обнять стройное тело и, только почувствовав, как ее руки обвили его шею, прижал к себе.
Каждый, кто говорит «люблю», по-разному опишет свои чувства. Один скажет, что встретил свою вторую половину, другой – что почувствовал единение душ, третий – что все заглушило влечение плоти. Георгий просто не мог описать свое состояние. Только теперь, когда Лита шла впереди, несмело ступая по незнакомому дому, он ощутил свое одинокое существование. Ему стало больно и обидно. Столько бесцельных дней. Лита, улыбаясь, оглядывалась, спрашивая взглядом, куда двигаться дальше. Она словно обыгрывала новую роль. Она не хотела сейчас задумываться, почему поступила именно так. Все было настолько несвойственно ей, что напоминало спектакль со своими декорациями, репликами. Главное – пока хотелось продолжения. Голова освободилась от тревожных воспоминаний, полностью отключив призрачное, угнетающее прошлое.
Георгий все больше нравился ей: манерами, речью, юмором. Лита видела, что он – цельная, сложившаяся, интересная личность. Явное соответствие внешнего и внутреннего, кажется, такого не бывает. Красивый, независимый, обаятельный, он смущался, когда она пристально смотрела ему в глаза. Их обед был переполнен шутками. Они больше говорили, чем ели, хотя Лита сразу отдала должное искусству повара. Время пролетело незаметно, и, когда они подошли к десерту, в пансионате закончился ужин. Лита чувствовала себя очень уютно. Даже рассказывая о своем романе со Скользневым, уже не видела ситуацию в таких мрачных тонах. Мартов, как бы между прочим, рассказывал о себе. Кратко, все, что посчитал нужным раскрыть в первой беседе. Местами его монолог становился бессвязным, отрывочным. Мысли выплескивались одна за другой. Он боялся спугнуть Литу излишней откровенностью, мелочными подробностями. Тщательно подбирал слова, и от этого иногда казалось, что ему трудно говорить. Он давно ни с кем так запросто не общался. Работа предполагала напряженный график деловых встреч, профессиональных разговоров, без намека на личное. За последние годы банк стал для него вторым домом, полным суеты, обязательств, некой предопределенности. Здесь каждый играл свою роль, строго соблюдая иерархию, в которой Мартову была отведена главная – пьедестал. Величие порой лишало права на простоту, пользование благами обычного человека. Раскрывать свою душу становилось опасно, да и не перед кем.
