Татьяна Дубровина - Испить до дна
— Я сейчас поеду за билетом, — хрипло сказал он.
— Я с тобой.
— Не стоит. Долгие проводы — лишние слезы.
— Ты не понял! Я поеду с тобой!
Алена молниеносно приняла решение. Неужели он думает, что они могут вот так просто расстаться?! После всего...
И гори он синим пламенем, этот институт! Зачем он ей, если рядом не будет любимого?!
Алик отшвырнул этюдник и порывисто шагнул к ней.
— Ты... серьезно?
— Абсолютно!
Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове, как маленькую.
— Спасибо... — шепнул он. — Только ты подумай... Тебя будут искать родители...
— Ну и пусть!
— Тебе надо сдавать экзамены...
Алена упрямо мотнула головой:
— Нет! Как ты не понимаешь... Я умру без тебя!
...Вот так! В омут головой... Раз и навсегда...
А зачем долго думать? Разве влюбленным когда-нибудь помогал трезвый расчет?
Безумству храбрых поем мы песню...
Алена смотрела в мутное окошко на густые серые сумерки. Они, будто целлофановая пленка, накрывали убегающие назад подмосковные деревушки...
Стук колес мерно укачивал, убаюкивал, выговаривал в такт ее мыслям:
— Вот так... Вот так...
Им здорово повезло — они достали билеты.
Алик, словно уж, ввинтился в плотную, разгоряченную толпу около билетных касс и вынырнул оттуда только через час, торжествующе сжимая в руках заветные «плацкарты».
— Скорее! — крикнул он. — Уже посадку объявили!
И они помчались по длинному подземному тоннелю.
У этюдника отстегнулась ножка, и она постоянно цеплялась за чьи-то тюки, пакеты, авоськи... Алена старалась не потерять его из виду и крепко сжимала в руках бутылку шампанского, которую Алик купил «в дорогу».
Она так и поехала, в чем была, без вещей, без денег... Они даже не догадались взять с собой еды, а в этом «веселом» дополнительном поезде не оказалось вагона-ресторана...
Зато они полночи целовались в тамбуре, а зевающая проводница завистливо косилась на них...
И Алена чувствовала себя такой взрослой, свободной и бесшабашной. Совсем другая жизнь впереди! Новая, вольная, настоящая...
И сегодня она прожила первый день этой прекрасной и счастливой жизни!
Глава 5
ВАС НЕ СЛЫШНО!
— Алло! Мама! Мамочка, не волнуйся... Все хорошо... Никуда не пропала... Жива... Какая милиция?
Алена что было сил кричала в трубку междугороднего телефона, сжимая в ладони потные монетки.
Мама плакала... Но Алене ни капельки не было ее жалко.
— Ты послушай... У меня деньги кончаются... Я уехала. Далеко. Навсегда. Вы не ждите.
За стеклянной дверцей кабинки автомата напирала очередь. Распаренная краснолицая тетка нетерпеливо стучала в стекло:
— Поживее, девушка!
— Что же это такое, сколько можно? — волновались остальные.
Но Алена и сама постаралась побыстрее прекратить разговор. Тем более что мама вдруг начала кричать, истерически захлебываясь:.
— Ты где?! Отвечай! Немедленно! Где ты?! Я сейчас же приеду!
Алена слегка отстранилась, прикрыла ладонью микрофон и тоже закричала в ответ:
— Алло! Вас не слышно!.. Алло!... Пока, мамуль!
С чувством выполненного долга она выбежала на улицу и радостно повисла у Алика на шее.
— Все в порядке? — обеспокоенно спросил он. — Ты им сообщила?
— Ровно столько, сколько нужно! — засмеялась Алена. — Фу! Я вся мокрая... Там такая духота... Айда на пляж!
Алик тоже не поехал домой, в свой поселок. Он совершенно справедливо решил, что раз его пока не ждут, то и нечего появляться. Тем более что обычно он и так проводил лето в Феодосии — халтурил, пользуясь обилием отдыхающих.
Теперь и Алена помогала зарабатывать. Они ставили этюдник прямо на пляже и приглашали желающих «запечатлеться» на портрет.
Таких всегда находилось немало, даже очередь выстраивалась.
Алик рисовал быстро и четко. Чаще углем, реже темперой. Его портреты больше походили на шаржи.
Зато Алена тщательно прорисовывала каждую ресничку, затушевывала объемы, чередуя сангину с цветной пастелью.
К Алику чаще садились мужчины, к Алене — женщины и дети.
Она бы никогда не подумала, что сумеет заработать столько денег! Они стали настоящими богачами!
Раз в день, ближе к вечеру, к ним подходил скучающий милиционер, Алик совал ему в карман купюру, и страж порядка отходил в сторонку.
Они даже сняли себе отдельное жилье — летнюю кухню в частном доме неподалеку от моря.
Рядом с кухней росла толстая развесистая шелковица, и весь двор был усыпан черными сладкими «червячками».
Алена долго удивлялась, почему местные жители равнодушно топчут эту спелую вкуснятину, а хозяйка еще и ворчит, грозясь спилить дерево к чертовой матери, словно оно виновато в своем обильном плодоношении...
И желтый сок раздавленной алычи — все это изумляло ее до глубины души.
Такое ощущение, что все тут растет само собой и только доставляет людям лишние хлопоты... Никто не собирает урожай, не варит варенье, не закатывает компоты...
— А, да то дичок! — небрежно махала хозяйка. — Кому та алычка сдалась?! Кислятина... Одного сахару изведешь...
Летняя кухня была выстроена из светлого самана. Там помещался широкий деревянный топчан, служивший постелью, маленький квадратный столик, один стул и два нещадно чадящих примуса.
Алена попыталась было научиться готовить на них, но Алик вовремя пресек ее бесплодные старания.
Они вполне могли себе позволить обедать в кафе, ходить вечерами в шашлычные и бары, а если уж очень хотелось есть, то нарезали огромную миску салата из сочных розовых помидоров, красного пузатого перца и хрустящих малосольных огурчиков.
Что может быть аппетитнее этого нехитрого летнего блюда, посыпанного кольцами сладкого крымского фиолетового лука и сдобренного ароматным, пахнущим семечками маслом...
В их жилище был только один недостаток — отсутствие электричества. А свечками хозяйка пользоваться не позволяла — боялась пожара.
Но скажите на милость, к чему двум влюбленным нужен свет? Особенно душными, непроглядно-черными южными ночами, когда смутно белеет во тьме прохладная простыня, а два разогретых солнцем тела неистово прижимаются друг к другу...
Правда, возвращаясь поздно вечером из молодежного бара, они не раз плутали в темноте, натыкаясь то на забытое во дворе ведро, то на собачью конуру...
Хорошо еще, пес был смирный и ласковый, испорченный многими поколениями курортников. Он ластился ко всем подряд, тихо повизгивал, выпрашивая колбасу, совершенно забыв о своих обязанностях сторожа...
