Светлана Лубенец - Если влюбишься – молчи!
Ирина церемонно представила Оксану своим гостям: двум девушкам и трем молодым людям. Когда один из парней повернул к ним лицо от стойки с бутербродами, Оксана вздрогнула. Ей улыбался, что-то жуя при этом, Леня Пивоваров.
– Привет! Бутербродик хочешь? Там, – он показал рукой на стойку, – этого добра видимо-невидимо! И главное, не сразу и разберешь, что за продукт: все чем-то посыпано, украшено, намазано… Вот гляди, – он показал ей тонкий кусочек белого хлеба с непонятным коричневатым в пеструю крапинку покрытием, – я думал, это мясо, а оказалась рыба, представляешь!
– Ну, хоть вкусно? – решила поддержать разговор Оксана, а сердце ее при этом быстро-быстро билось в груди. Здорово, что она все-таки согласилась прийти на этот дурацкий прием! Оксана, глядя на улыбающееся лицо Лени, забыла на время все свои беды.
– То, что я сейчас откусил, даже очень вкусно, хотя вообще-то я рыбу ненавижу. Знаешь, по-моему, – он подмигнул Оксане, – там есть еще лучше! Давай попробуем!
И они, смеясь и больше не обращая ни на кого внимания, ели бутерброды, пили коктейли, потом танцевали, потом снова поглощали в несметных количествах пирожные и фрукты и были абсолютно счастливы. Несколько раз Оксана ловила на себе полные ненависти взгляды Ирины, но всерьез их не воспринимала: доброжелательностью Маркелова никогда ее не баловала.
– Леня, – Оксана обратилась к Пивоварову, удивляясь, что ей так долго не приходил в голову этот вопрос, – а откуда ты тут взялся? Я тебя у Ирки никогда раньше не видела.
– Наши с Ириной родители в институте вместе учились. А я особенно и не ходил сюда: не люблю я эти тусовки. Сегодня предки битых три часа на ухо зудели: то да се, да друзья обидятся, да у Ирочки фуршет… А я, честно говоря, даже и не знал, что это такое. Ладно, думаю, схожу, а то где я еще фуршет увижу… Так серым и помру! – Леня рассмеялся, а потом вынужден был обернуться – Ирина Маркелова приглашала его на танец.
Леня, виновато покосившись на Оксану, быстро дожевал очередной бутерброд, отряхнул руки и повел Ирину в медленном танце. У Оксаны все ее хорошее настроение моментально испортилось. И чего развеселилась, дурища? Может, Леня и не часто посещал дом Маркеловых, но, видимо, все-таки достаточно. Вон как Ирка виснет у него на шее. Они явно знакомы сто лет. А особые улыбки Пивоварова в свой адрес она, Оксана, наверно, просто придумала.
И вообще, ей сейчас не стоит думать про Леню. У нее есть заботы поважнее. Сегодня вечером или, в крайнем случае, завтра ей придется-таки держать ответ перед родителями по поводу пропавшего золота. Оксана вздохнула. В конце концов, родители ее, конечно, простят, но кончится ли на этом мрачная история с шантажом? Оксана совершенно не была в этом уверена. Получив свои фотографии, она там же, во дворе, порвала их на мелкие кусочки и выбросила в помойку. Но у тех подонков остались негативы. Оксана требовала их ей отдать, так как считала, что заплатила достаточно высокую цену. Главный из троицы, по-прежнему говоря в шарф, пробурчал, что негативы останутся у них на тот случай, если Оксана начнет себя плохо вести.
– Что значит «плохо»? – попыталась уточнить Оксана, но отвечать ей никто и не собирался. Негодяи, как и в прошлый раз, очень спокойно удалились в темноту двора.
Оксана прошла в большую комнату квартиры Маркеловых, где веселились и хохотали взрослые, и шепнула маме, что пойдет домой, поскольку у нее сильно разболелась голова.
Вечер был довольно теплым, безветренным и мягким. Оксана даже расстегнула пальто и размотала шарф. Она сначала хотела сесть в автобус, а потом решила пройти пешком по усыпанным листьями улицам. В свете ярких фонарей они казались ненастоящими, будто вырезанными детьми из цветной бумаги. На выходе из двора Маркеловых Оксану неожиданно догнал Леня Пивоваров.
– Может, погуляем? – спросил он и посмотрел ей в глаза тем самым взглядом, в котором она обычно читала интерес к себе.
Еще несколько дней назад Оксана сочла бы за счастье получить такое предложение от Пивоварова и такой очередной его взгляд, а сегодня призналась ему:
– Знаешь, у меня такие неприятности, что… ничего не хочется. У Ирки я как-то сумела отвлечься… может быть, благодаря тебе… а теперь все снова навалилось и… – не договорив, Оксана безнадежно махнула рукой.
– Может быть, я сумею тебе помочь? – спросил Леня.
– Мне никто не сможет помочь.
– Так не бывает.
– Бывает.
– Из любого положения всегда есть выход. Вдруг я его найду?
Оксана медленно покачала головой, потом подняла на Пивоварова встревоженные глаза и решилась спросить:
– Скажи, Леня, как ты думаешь, кто колотит наших ребят?
– Не знаю, – покачал головой удивленный Пивоваров. – А почему ты вдруг об этом вспомнила?
– Так, – опять безнадежно махнула рукой Оксана. – Сама не знаю…
– Вообще-то, меня этот вопрос тоже занимает. Я пытался расспрашивать Феклиста, Сашку Семенова, даже помощь им предлагал. Молчат. Темнят. Ничего не понять. Может, сами виноваты?
– Может быть, – эхом отозвалась Оксана, тут же подумав о том, что в собственных бедах виновата только сама. – Но это точно не «плевки», я уверена.
– Почему?
– Слишком высокие… – сказала Оксана и осеклась, но было уже поздно.
Пивоваров развернул ее к себе за плечо и спросил:
– Ты видела что-то?
– Н-нет… – Оксана запнулась, но потом быстро сообразила, как выкрутиться из положения. – Сашка Юльке рассказывал…
– Что он ей еще рассказывал?
– Да, собственно, ничего такого… Черные куртки, маски… И все…
– А за что получил, не рассказывал?
– Нет. Юлька говорила, что тоже ничего путного от него добиться не смогла.
– Странно все это, – заключил Пивоваров. – Прямо-таки разгул терроризма. Ладно, – он улыбнулся, – не хочешь прогуляться, давай до дома доведу, чтобы никакие «черные куртки» не привязались.
Девушка мысленно усмехнулась.
Они медленно шли по вечернему городу, наступая на цветные листья, и молчали. Оксане не хотелось портить прекрасную прогулку разговорами о своих неприятностях, а ничего другого в голову не лезло. Леня, будто понимая это, деликатно молчал. И молчание не было тягостно для обоих. Время от времени они смотрели друг другу в глаза, улыбались, и Оксане казалось, что она могла бы так идти долго-долго и далеко-далеко, на тот самый знаменитый край света.
У Оксаниного подъезда Пивоваров сказал:
– Любые неприятности когда-нибудь кончаются. Я подожду, – он опять обезоруживающе улыбнулся, – а потом мы, может быть, все-таки погуляем?
– Ладно, – наконец смогла в ответ улыбнуться Оксана и вступила в подъезд, освещенный на удивление ярко. Она с тревогой заглянула в дырочки почтового ящика, не заметила там ничего подозрительного и облегченно вздохнула.
