Котенок Шмыг, авария и полный мандарин! - Яна Лари
— Про волосы было полезней, — смеюсь, качая головой. — Ты на меня «запал» или докторскую пишешь?
— Предлагай сама, раз такая умная, — психует Марат.
— Нам достаточно знать то, что легче всего проверить: вкусы, привычки, не знаю там… шрамы, если у нас по легенде интим.
— У тебя есть шрамы?
— Нет, только родинка смешная над пупком. — Задираю водолазку, чтобы её продемонстрировать.
— Похоже на муху, — кривит он высокомерно рожу.
— Это мотылёк.
— Не слышал, чтоб они бывали карликами, — хмыкает этот чурбан.
— А у тебя что? — решаю не обижаться. Подстреленный, что с него взять?
— Татухи ты уже видела, — лаконично отзывается Марат и глушит машину по названному адресу.
— Провожать не надо, — бросаю, расстёгивая ремень безопасности.
— Высоко живёшь?
— Высоко.
— Пройдусь с тобой до лифта. Вечером наверняка тут можно получить по шапке.
— Хорошо. Как хочешь.
Не люблю спорить. Бывает, зацепишься языками, и минуты летят быстрее скорости света.
— Послушай, что мы тупим? — внезапно осеняет его, когда мы входим в подъезд. — Ты же любишь списки? Вот и собери все вопросы в одно письмо. Я скину тебе адрес электронной почты и потом подробно по каждому пункту отвечу.
— Отлично придумал. Тогда ты тоже свою анкету пришли, я заполню.
— Этаж какой?
— Двенадцатый… Подожди, а ты куда? — Спохватываюсь слишком поздно. Лифт уже лениво поднимает нас наверх.
— Не хочу светить чреслами в личной переписке. Так покажу и закроем тему, — «радует» он меня, завозившись с ремнём.
Последнее, чего я хочу — увидеть «вялого». Но как говорится, фарш уже не провернуть назад…
Приходится возвращать на место глаза, что норовят полезть на лоб и даже дальше, поскольку мы заперты в железной коробке и деваться мне категорически некуда.
Слава богу, он только оттягивает резинку трусов. Что немаловажно — сбоку. На бедре у Марата графические часы с какими-то птицами, улетающими в срамные места, куда я смотреть не собираюсь. Да он по понятной причине и не показывает.
— Не хватает только надписи: «мало ли что тебе кукушка накуковала, надо ещё, чтоб ворона не накаркала», — отшучиваюсь, дабы скрыть конфуз.
— У рисунка другое значение, — серьёзно говорит Марат.
«Успей, пока орёл» или что-то подобное, наверняка.
— Мне неинтересно, — спешу закончить неловкую тему.
Впервые я так рада остановке лифта.
— Батюшки... — выдыхает он, почему-то голосом бабушки. Я медленно моргаю и только потом соображаю обернуться. Как раз когда к Зое Михалне возвращается дар речи. — Что-то я не поняла, молодёжь. Вы просто так или по уважительной причине охренели?
Зачем и куда она в ночь собралась — непонятно. Будто нарочно здесь ждала.
Орк рядом тоже вытягивается по струнке. Оба встаём, как осуждённые перед расстрелом, и ну моргать на грозную старушку.
— Ба, только не надо кричать. Это не то, что ты думаешь!
Как будто только и ждали момента, с Марата спадают штаны. Стук пряжки о пол подтверждает — виновны!
Глава 7
Марат
— Ба, это не то, что ты подумала! — Отпихивает от себя сапогом пряжку моего ремня Лада.
Её шубка испачкалась, как будто мы чёрт знает где валялись, я вообще без штанов. Бабка меня убьёт.
Особенно смущает, что смотрит она не прямо на меня, а куда-то вниз, в область повышенной травмоопасности мужского организма. Как бы тростью не вдарила по маракасам…
— У нас отношения! — спешу заявить в своё оправдание, прикрываясь руками.
— Платонические, — вставляет торопливо Лада.
— Платона-то подбери, — рявкает старая перечница.
Едрить твою перекись марганца! Какое выражение лица! Сколько желания кого-нибудь кастрировать!
Насколько могу, сохраняю невозмутимость. Натягиваю брюки, берусь за ремень. Не хватало ещё, чтобы меня волокли из лифта в одних труселях. Причём тащили не абы как, а крепко ухватив за «хобот».
Благо мадам уже в том интересном возрасте, когда к самцам относятся без пиетета.
— Извините, не знаю, как вас по имени-отчеству...
— Зоя Михална, — отрезает бабка, воинственно прищуриваясь.
Н-да. С такой роднёй Платона мне не выгулять, даже если, упаси господь, захочется.
— Так вот, Зоя Михална, вышло недоразумение. — Снова ненадолго приспускаю брюки, демонстрируя тату. — Мы с вашей внучкой... искусство обсуждали.
Лифт начинает закрываться, но трость в проёме не даёт нам выдохнуть.
Зоя Михална поднимает ехидный взгляд на меня.
— По-моему, тебя в салоне облапошили. То часики, а не шедевр ренессанса. И стрелки, кажется, совсем на полшестого.
До чего же невыносимая, вредная ведьма! Из тех, что являются мужикам на перепончатых крыльях, чтоб через мозг выклёвывать печень.
Ещё и Лада хихикает, прикрывая рот ладонью. Мерзавка.
Из принципа теперь не буду им рассказывать про скоротечность времени! И распинаться, как сопливый школьник тоже.
— Ваша внучка мне неудачно дорогу перешла, — рычу, поняв, что умаслить этого Гюнтера всё равно не удастся. — За такой беспредел вообще полагается голову открутить. — бросаю холодно, щёлкая ремнём, и выхожу из лифта. — Как видите, я этого пока не делаю.
Не умею я как Антон вихлять. Я человек прямой и говорю по делу.
— Бабуль, не слушай его. Он с башкой не дружит. — встревает Лада, выскакивая следом, и боком двигает к своей защитнице.
— В общем, так. К утру жду от тебя письмо на почту. Я сообщаю, когда ты понадобишься, ты приезжаешь. Чем лучше будешь стараться, тем меньше придётся кататься. Вопросы есть?
— Ты белены объелся? — отзывается Гюнтер. — Лада?! Ну-ка, быстренько объяснила мне, что за чушь он несёт?
— Это долгая история. — Опускает бандитка взгляд в пол.
— Долго сказать, «ба, я в беде»? Это же всего четыре слова!
— Сама разберусь.
— Всё-таки влипла, значит... — Пожилая фашистка окидывает меня теперь уже совсем другим, оценивающим взглядом. Сканирует всё: от обуви до брелка от джипа. Потом внимательно рассматривает татуировку над воротником рубашки. Похоже, увиденное ей ещё сильнее не нравится, чем сцена, что она застала в лифте: губы поджимаются, между бровями появляется глубокая складка. — В таком случае я изменю вопрос. Что нужно сделать, чтоб вы от нас отстали?
— Конкретно вам — ничего. А Лада в курсе своих временных обязанностей. Всего хорошего, — бросаю сухо, направляясь к лестнице.
Тишина меня провожает восхитительная. Но этажом ниже слышу как раздражённо выдыхает Лада:
— Ба, ничего не спрашивай.
— А я тебе без вопросов скажу: в девушке должна быть изюминка, а не изюм вместо мозга! Бандюганы — они же самые отбитые. Правильно. Давай, бегай к нему по первому свисту, как эта… эскортница!
— Ба, что ты такое говоришь? Между мной и этим орком ничего нет и быть не может. Без вариантов.
Вот это правильно. Я слово дал.
Хотя сравнение, конечно, оскорбительное.
— Ты, внучка, не зарекайся.
