Первозданная - De Ojos Verdes
Когда я переехала на родину в поисках источника, способного умиротворить пылающий внутри огненный сгусток эмоций, я никак не ожидала, что это будет подобно перерождению. И каждый второй пытался перекроить мою сущность, утверждая, что я слишком наивна, пусть и сильна. Я сопротивлялась. Мне казалось, человек до самого конца должен быть верен своим идеалам, принципам. И это спасет его душу от греха.
Наверное, это было время ярких разочарований и небывалых открытий. Переломный момент в становлении меня как той личности, коей я сегодня являюсь. Оказывается, продвинутый двадцать первый век проехался своим пресловутым свободолюбием и по моей Армении, хранимой в памяти как само целомудрие…
Несмотря ни на что, я была так счастлива здесь. Всегда.
Но по-настоящему повзрослела я внезапно. По-настоящему — это с окончательным принятием несовершенства этого мира, которое больше похоже на безобразие и вечный хаос, где очень легко потеряться, если проявить слабоволие.
Стойкость духа — это то, что я никогда не растеряю.
Благодаря ей я сегодня могу свободно входить в здание и кивком головы здороваться с человеком, ставшим апогеем процесса моего совершенствования. Последней страницей. Богом. Дьяволом. Всем.
Адонц неизменно отвечает мне тем же. Два месяца мы благополучно держимся на расстоянии, не подрывая теории о том, что ранее не были знакомы. Принципиальный мужчина действительно против отношений на работе. И мне кажется, он был прав, говоря, что это приносит больше проблем, чем удовольствия.
Но как же мне больно. Как кровоточит нутро от осознания, что я все же была одной из… Не более.
Настроение у меня сегодня паршивое. Дороги снова перекрыты очередной акцией протеста демонстрантов. Страна на стадии социального коллапса, и население разделилось на два лагеря, грызя друг другу глотки.
— Как доехала? — Лиля встречает меня обеспокоенным взглядом.
— Главное, что без опозданий. Но пришлось на час раньше выйти.
— Бедная.
Коллега качает головой. Сама-то она ходит на работу пешком, потому что живет в нескольких кварталах от нашей площади. Вот такая везучая мадам, которой достался муж-потомок-коренных-обитателей-Еревана.
— Мальчики в пути? А шеф?
— Да, Артур и Рома предупредили, что застряли в пробке. Арзуманян у себя.
— Отлично. Как раз у меня пара вопросов.
Абстрагируюсь от внешних раздражителей, понимая, что ничего своими переживаниями всё равно не смогу изменить. И спешу к начальнику.
Роберт сидит с чашкой кофе в руках и изучает какие-то бумаги, когда, предварительно постучавшись, я вхожу в кабинет. Позволяю себе полюбоваться этим чудесным мужчиной. Он красив. По-восточному. С лоском. Настолько же умен и галантен, воспитан и честолюбив.
Я удивляюсь, что в свои тридцать два года он неженат. Неужели не нашлось ни одной женщины, покорившей эту высоту? И кто же тогда для него Луиза?
На самом деле, что бы ни было, но у нас не особо принято, чтобы человек оставался холостым настолько долго. Я как девушка тридцати лет, можно сказать, для многих уже подлежу списанию. Что меня весьма забавляет.
— Привет, как доехала? — задает тот же вопрос, когда сажусь напротив.
Сейчас это везде тема номер один.
Около получаса мы обсуждаем с ним нюансы намечающегося ремонта в правом крыле. Строительные работы это самая нелюбимая мною часть госзаказа. Хуже этого для меня ничего нет. За почти пятилетний период моего пребывания в «Национальном центре по контролю и профилактике заболеваний» в качестве специалиста по закупкам я провела достаточно тендеров по строительству. Мы заключали договоры с адекватными людьми, которые всенепременно к концу сдачи объекта превращались в раздолбаев и обманщиков. С некоторыми даже тягались в суде.
Мне оставалось только надеяться, что на этот раз всё пройдет успешно.
В какой-то момент нас отвлекает гудящий шум. Я буквально срываюсь и припадаю к окну, цепенея от увиденного.
— Господи, они теперь решили брать штурмом казенные здания? — разгневанно цедит сквозь зубы Арзуманян, вставший рядом.
— Думаете, они пойдут на такое?
Начальник окидывает меня странным взглядом.
— Сатэ, доведенный до отчаяния человек непредсказуем и опасен. За последние два года наш народ пережил пандемию и войну. Я не удивлюсь, если у кого-то из них окажется граната, способная заблаговременно отправить нас к Создателю.
Меня холодит от его слов, и я прекрасно понимаю, что он прав. Но не хочу верить, что дойдет до этого.
— Полиции в два раза больше, чем самой толпы. Кажется, всё под контролем, — пожимаю плечами в надежде.
— Да уж, мнимый контроль — дело святое. Прервемся, я пойду и разведаю обстановку.
Нахожу Лилю в том же положении, в котором была минутой ранее. С обеспокоенным лицом девушка всматривается в увеличивающуюся живую массу.
— Сат, они окружили абсолютно всё. Уже пытаются войти в Министерство финансов. Кажется, и к нам тоже.
Я с опаской рассматриваю здание напротив, в котором и расположено «Королевство финансов». Кажется, сотрудники правопорядка всё же удерживают напор. Это придает немного спокойствия.
— Не могу оставаться здесь. Я пойду вниз, — решительно направляюсь к выходу.
— С ума сошла?! — прилетает следом. — Мы хотя бы на третьем этаже. Куда ты лезешь?
Но я уже открывала дверь, выскакивая в коридор. Длинный летний сарафан мешался под ногами, я подобрала подол и побежала настолько быстро, насколько позволяла высота каблука босоножек.
Меня тянет вниз неведомо чем. Может, бешеной энергетикой. Подавляющей, грубой. Хочется соприкоснуться с ней. Попытаться понять. Хотя бы.
В ужасе остановилась на последней ступени лестницы, и с данной высоты всматриваясь в искаженные гневом и яростью лица оппозиционеров, пытающихся распихнуть служащих в форме, чтобы попасть внутрь.
Нас разделяет огромное расстояние с пропускным пунктом где-то на середине пути. Я делаю шаг по ковролину. Потом еще один. И в паре метров от турникета останавливаюсь, прирастая к полу. Потому что в этот момент, преодолев оборону и с грохотом раскрывая тяжелые двери, люди медленно всыпаются в помещение, безбожно крича.
Кто-то кого-то бьет, материт, толкает, пинает. Полицейские прибегают к подручным средствам, пытаясь вытолкнуть их обратно. И эта борьба между ними завораживает меня настолько сильно, что я теряю способность шевелиться окончательно. Даже осознавая, что через несколько секунд они могут пройтись по мне и не оставить живой.
В состоянии шока я даже не чувствую, как меня вдруг чьей-то мощью тянет куда-то в сторону. Тело запихивают
