Гипноз для декана - Лючия фон Беренготт
Что за извращенный эротический сон он наблюдал в моем исполнении? Он же меня ненавидит и даже не скрывает этого, разве не так? Брезгует даже — судя по тому, как отреагировал на моё предложение вчера сделать ему расслабляющий массаж. А потом и вовсе отпрянул от меня, когда я уселась перед ним на стол. Преподов подговорил, чтобы они мне карьеру зарубили, сделав троечницей… называет посредственностью, колхозницей…
Так с какой же стати тогда он гоняется за мной в снах, принуждая поцеловать его?!
А может, всё дело в том, что сон был не простой, а гипнотический, раскрывший его мазохистские наклонности? Бывает же такое — то, что человека отвращает в реальной жизни, становится предметом его вожделения в снах. Как, например, женщины, возбуждающиеся на мысли об изнасиловании, или латентные гомосексуалисты — о мужчинах.
Я усмехнулась себе под нос и покачала головой — вот кто бы мне вчера сказал, что результатом нашего эксперимента будут мои размышления об эротических наклонностях господина декана — ни за что бы не поверила.
— Он улыбается! Улыбается, Алин… — снова зашептали вокруг меня девчонки, возвращая меня к более насущным делам. — Игнатьев улыбается…
Я вскинулась и подняла глаза к невысокой сцене, на которую уже всходил Андрей Федорович, держа картонный стакан с кофе в одной рукой, и тонкий лэптоп — в другой.
— Добрый день, господа студенты! — поздоровался он по-русски, устраиваясь за длинным столом рядом с кафедрой, и тут же перешел на английский, перечисляя планы на сегодняшний семинар: разбор отрывка из средневековой баллады, позднесредневековые особенности рифмы, стандартизация английского языка под руководством королевской академии наук времен Елизаветы Второй…
Мне на все это было наплевать, если честно — открыв от изумления рот, я смотрела на умиротворенное, благостное лицо господина декана и не верила своим глазам. Он действительно улыбался! Не то чтобы прям во все тридцать два зуба, но довольно отчетливо — не спутаешь.
И по мере того, как настроение декана замечало всё больше и больше народа, вокруг нас постепенно нарастал приглушенный, удивленный гул — еще бы! Декан вообще никогда не улыбался — особенно студентам и особенно на лекциях! Его лицо всегда выражало эдакую микстуру высокомерия и язвительного скептицизма, а губы если и кривились когда-нибудь, то в издевательской или торжествующей усмешке, но никогда не в улыбке — тем более, такой простой светлой и искренней!
Может, он просто выспался благодаря моему гипнозу? Или выговорился, вспомнив прекрасную пору детства? А может… получил от меня во сне то, за чем гонялся?
Мои щеки обдало жаром — конечно же от возмущения, а не от того, про что можно было подумать, глядя на меня со стороны. Еще чего не хватало — стать эротическим фетишем мужчины, который меня терпеть не может! Могу себе представить, что он там нафантазировал, этот Игнатьев… Уж наверняка догнал и зацеловал насильно — это как минимум!
Интересно, как это происходило у него в голове? Повалил на пол? Пришпилил к стене? С него станется, извращенец! А впрочем, кто там не извращенец, в этом «высшем обществе»…
Картина, которую я приписывала фантазии господина декана, вдруг вспыхнула в моей собственной голове с яркостью HD-кинофильма, полностью вытеснив реальность.
Я… Игнатьев… та же самая комната для семинаров, что и вчера… я пытаюсь убежать, усыпив его гипнозом, но он просыпается. «Куда пошла? А ну вернись, негодная!» — рычит, вскакивая со стула. В одно мгновение настигает меня сзади и, не давая открыть дверь, вжимает в нее всем своим горячим, большим телом… «Будешь дергаться — отчислю…» — жарко дышит мне в ухо, крепко обхватив меня за талию… А потом резко разворачивает меня, и всё, что я вижу, всё на чем сконцентрировано мое внимание — это его губы. Которые медленно приближаются ко мне и раскрываются, готовые к поцелую…
— Сафронова, ты в порядке? — громкий щелчок пальцев вырвал меня из состояния оцепенелого созерцания лица господина декана. — У тебя такой вид, словно ты сейчас упадешь в обморок.
— А? — я резко выпрямилась, пытаясь проморгаться, чтобы зрение стабилизировалось. — Простите, Андрей Федорович… я задумалась.
— Чтобы задуматься, Сафронова, надо иметь мозг, — криво усмехнулся Игнатьев. — А, судя по тому, что ты тут на последнем семинаре несла, задумываться тебе нечем. Так что не используй, будь добра, этот термин — «задумалась». Говори прямо — замечталась. И, если честно, мне даже страшно представить, о чем…
Со всех сторон раздались подхалимские смешки — народ явно решил, что хорошее настроение декана нужно поддерживать любыми способами, пусть даже за счет булинга одной из них. Даже предательская Кира рядом со мной хихикнула, спрятав голову в плечи.
Но мне было не до обид на подруг и даже на декана. Как он так точно угадал?! Неужели я до такой степени открытая книга, что у меня на лице написано, о чем я «замечталась»?!
И с какого перепуга я об этом в принципе «замечталась»?! Мне что, мечтать больше не о чем, кроме как о губах того, кто меня и за человека-то с трудом принимает!
Продолжая усмехаться, декан поднес ко рту картонный стакан, отхлебнул из него и тут же снял нижней губой оставленную на верхней белую пенистую полоску. Капучино пьет… заторможенно подумала я, не в состоянии отвести взгляда от его настоящих, а не воображаемых губ — как оказалось, достаточно рельефных и выпуклых, чтобы на них задерживалась пенка от капучино.
Боже, неужели я сейчас признаю, что у декана Игнатьева — проклятья моего университетского существования — красивые губы? Куда я дальше скачусь? Соглашусь с тем, что и сам он — не последний урод? Буду умиляться его угловатым, но таким мужественным лицом, крепким подбородком, прямым, породистым носом, делающим его похожим на хищную птицу?
От омерзения к самой себе я передернулась — неужели я настолько убога, что достаточно поманить меня пальцем — причем в бессознательном состоянии! — и я готова расстелиться, наплевав на полное неуважение к себе?
Он ведь только что обозвал тебя безмозглой, если ты не заметила, Сафронова. Выставил на посмешище перед всей группой. И будет продолжать высмеивать при каждой возможности и цепляться по каждому поводу, пока я не выйду из себя и не дам ему повод дать мне пинка из университета.
Словно подтверждая мои мысли, Андрей Федорович вновь обратил на меня своё царственное внимание.
— Tell us what you know about the development of the English tenses, Miss Safronova. Unless
