Юлия Шолох - Прятки
Да уж, стала бы она так улыбаться, увидь сегодня этого прощелыгу! Рассказывать и портить настроение еще и ей я, естественно, не стала.
— А ты не знаешь, почему они тогда уехали?
Тетя ненадолго задумалась, привычно помешивая чай, который давно уже пила без сахара, так как врачи запретили. И все равно каждый раз тщательно его размешивала.
— Нет, не знаю. Но тогда слухи такие ходили… — она неуверенно замолчала. Я вытерпела ровно полсекунды.
— Какие?
— Пашка, ну, отец Костика кому-то вроде рассказал по секрету, что когда в девяностых союз развалился, его отец, дед Кости и еще пара человек занимались какими-то махинациями, благодаря чему получили в собственность металлургический завод. А время такое было, бандитизм сплошной, стреляли всех направо и налево, вот и им начались угрозы, потом покушения. А вскоре после рождения Костика его мама взорвалась в машине. Паша всегда считал, что ее убили, ходя в милиции даже дело отказались заводить. Тогда он забрал сына и сбежал от отца, устроился в случайно выбранном городе поглубже в провинции и подальше от всех этих разборок. Только правда это или нет, не знаю.
— И что с его отцом потом было?
— Не знаю… Паша мне никогда ни о чем таком не говорил.
— Так почему они уехали?
— Я же говорю — не знаю. Хотя вроде слышала, что помирился Паша с отцом, времена изменились, тот их долго искал и однажды нашел. Вот они к нему и вернулись.
Так, так, если поразмыслить, то очень все логично. Другие времена… Дедуля выжил, организовал на краденое чистый бизнес, потом нашел сына с внуком. Все складывается и понятно теперь, откуда у Танкалина деньги.
— Кстати, а как у них фамилия была?
— Ленские, — мгновенно отозвалась тетя. А еще на память жалуется! Что-то она ее ни разу не подводила, когда дело касалось сплетен.
— А с чего это ты вдруг вспомнила? — полюбопытствовала тетя и в ее голосе звучали подозрения, которые поощрять не стоило. Хотя признаюсь — за долгие годы рядом я выработала на это любопытство полнейший иммунитет и запросто с ним расправляюсь.
— Да так… Увидала сегодня в институте одного человека, чем-то он мне его напомнил. Вот и подумала, любопытно, какой он стал?
— О, я не сомневаюсь, сейчас это чудесный молодой человек, — уверено отозвалась тетя, улыбаясь своим воспоминаниям.
Ну да, как же, расчудесный… Смесь бульдога с носорогом. Сволочь, которая, похоже, будет портить мне настроение одним своим существованием. Он конечно не обязан со мной водиться, даже если мы играли в одной песочнице, но хотя бы мог объяснить это более вежливо? А, все равно…
В общем, пришла пора переступить, забыть и идти дальше.
2
Неделя прошла обычной жизнью. Мы пережили два семинара, которые прошли не очень удачно, потому что никто толком не представлял, как именно они проходят.
По утрам, встречаясь с девчонками у крыльца, я здоровалась и сразу уходила в здание, чтобы не провоцировать лишней болтовни.
Два раза мы обедали в компании со Стоцким и Соня, в конце концов, даже пригласила его на свой день рождения. Тот согласился, величественно кивнув головой, хотя никакого энтузиазма его вид не выражал. Стоцкий был одним их тех людей, которые всегда одиночки, но не потому, что их избегают, а потому что им никто не нужен. Ну, по большей части.
Также за эту неделю меня завалили россказнями про Танкалина, несмотря на активное мое сопротивление. Информации было столько, что я уже не знала, куда ее деть. Но девчонки не смогли успокоиться, пока не выкопали и не доложили мне все известное. Уверений, что мне это все безразлично они слушать не желали.
Выяснилось, что его отец занимается экспортом металла, после сказанного тетей это не удивляло. Что сам Танкалин встречается сейчас с Асей Векиной, победительницей прошлогоднего конкурса красоты, которую, между прочим, отбил у лидера группы А, Руслана Парина. И что они с Русланом находятся в состоянии холодной войны, правда, истоков установить не удалось, вроде еще со школы, в которой оба учились до института.
— Что бы это могло быть? — размышляла вслух Соня.
— Мне без разницы, — в сотый раз повторяла я, но подруги в сотый раз благополучно пропускали мимо ушей.
— Что-то жуткое, — заворожено предполагала Настя.
Ничего не оставалось, кроме как помалкивать, чтобы не провоцировать новую порцию фантастических домыслов.
Также у меня появился первый враг (или уже второй, если считать Танкалина?). Цукенина Олеся. В общем, такое развитие событий вполне можно было предположить после моей выходки со Стоцким, но я не задумывалась об этом до последнего.
Выяснила, что не все между нами ладно на английском. На том занятии каждый должен был вкратце рассказать про свое любимое время года, а потом все остальные искали в истории ошибки. Я рассказывала довольно уверено, по-моему лучше, чем большинство до меня, но когда дошло дело до разбора ошибок, начала Цукенина…
Оказалось, английским она владеет в совершенстве (потом выяснилось, что три года Олеся провела в Англии и училась там в школе), так что отчихвостила она меня и в хвост и в гриву, кроме грубых ошибок вытащив на поверхность даже такие тонкости, которые мне, как первокурснице, знать еще рано. Про произношение вообще молчу…
— Красиво, — пробормотала Соня, когда Цукенина замолчала. Надо признать времени на разбор моих полетов у нее ушло как минимум минут десять.
Момент был не из самых приятных, но я не разозлилась. Даже, если честно, вину почувствовала — зачем вот перешла дорогу и взяла то, что мне и даром не нужно? Но еще глупее было подходить и объясняться, что Стоцкий свободен, как и раньше, так что оставалось только признать, что язык мне еще учить и учить.
А на следующей неделе элитное кафе закрыли на ремонт и все сливки нашего института изволили обедать в обычной столовой.
В первый же день Танкалин явился в обществе трех друзей из компании Б и двух девиц, которым все время обеда мило улыбался. Даже не знаю, почему меня это так разозлило. Фальшивая морда! И улыбка у него ненастоящая, словно он просто красуется. И еще жутко мозолит глаза привычка Бшников выряжаться в настолько обтягивающие свитера, как будто они их специально на пару размеров меньше подбирают, чтобы повыигрышнее смотреться. Проще тогда уж совсем с голым торсом расхаживать.
Когда Танкалин ушел я подумала, что пронесло, ведь это был первый раз после встрече на улице, когда мы оказались поблизости друг от друга и я заметила, как некоторые окружающие посматривают на меня с ожиданием. Устраивать повторный спектакль я, естественно, больше не собиралась и увидев исчезающую на выходе спину облегчено вздохнула.
