Его наглый друг (СИ) - Оливия Лоран
Боже, Боже, что же делать⁈
Макс ведет горячими пальцами вниз по лицу, скользит по пульсирующей в страхе венке на шее, обводит ключицу, оставляя огненный след за собой. Перемещается к груди и стремится ниже по центру, минуя сверхчувствительные участки тела.
Господи, как же мне найти в себе силы и избавиться от этого нервного паралича? Как мне оттолкнуть его⁈
Этот эбонитовый взгляд вселяет в меня лютый ужас. А пальцы, скользящие вниз по животу, распространяют целое полчище мурашек по коже под футболкой.
И когда он доходит до резинки трусов, меня начинает натуральным образом колотить. Губы распахиваются в отчаянном шоке, по телу несутся нервные импульсы.
Что он творит⁈
Словно услышав мой немой крик, он вдруг отрывается от меня. Но не успеваю облегченно вздохнуть, как чувствую его пальцы на ногах. А следом и возобновившееся движение руки…
Только на этот раз он прокладывает путь вверх по внутренней стороне бедра. Медленно. Плавно. Неумолимо сокращая жалкие сантиметры до объятого огнем эпицентра между ног.
И смотрит при этом неотрывно в глаза. Испытующе, цепко, будто требует от меня каких-то ответов. Мне даже кажется, что его дыхание тоже сбилось. Конечно, это и близко не сравнимо с моим, похожим на приступ удушья… Но боковым зрением замечаю, как его грудь под натянутой футболкой достаточно широко раздувается на вдохе и плавно опадает на выдохе.
Дико злюсь на себя за свою растерянность. За то, что не могу сдвинуться с места и хоть как-то защититься.
В голове начинают пищать тревожные сигналы, что я с трудом распознаю. И когда понимаю, что еще секунда, и он заберется ко мне в трусы, на меня с грохотом обрушивается вся реальность происходящего…
Вцепляюсь железной хваткой в его руку, крепко сжимая запястье и не позволяя коснуться меня там, между ног.
Макс застывает, но продолжает терзать меня, вглядываясь своими чернющими глазами в самую душу. Мы словно ведем какую-то борьбу, непонятную обоим. И в которой я естественным образом терплю поражение…
С раздражением признаю, что теперь он выглядит абсолютно спокойным. Дыхание его становится ровным, в отличии от моего… Окидывает меня изучающим взглядом и расценивает мое взбудораженное состояние по-своему.
— Не переживай, — говорит без тени улыбки на лице. В его взгляде мелькает некая злость или даже ненависть. — Лёха не узнает, как ты поплыла.
Хочу его осадить и проехаться по наглому лицу с размаху, но так и не могу пошевелиться. А он тем временем склоняется ниже и, касаясь губами уха, шепчет:
— Мы ему не скажем. Это будет нашим маленьким секретом, — отталкивается от стены, разворачивается и уходит.
Еще несколько долгих минут так и стою, приклеившись спиной к стене и не двигаясь с места. А когда, наконец, прихожу в себя, несусь к двери и захлопываю ее на замок.
Как только процесс мышления возобновляется, на меня тут же обрушивается осознание произошедшего.
Я застыла и даже не сразу его остановила…
На помощь приходит та внутренняя часть меня, что пытается сохранить мое душевное состояние в спокойствии:
«Оцепенение — адекватная реакция на шок».
Но он меня трогал!
«Ты не дала ему забраться к тебе в трусы».
Хорошо. А как быть с тем, что я при этом… почувствовала?
«В страхе все чувства и ощущения обостряются».
Последнее внушение — так себе утешение, но я за него цепляюсь, даже не раздумывая.
Однако оставаться здесь я больше не могу.
С каким-то остервенением натягиваю проклятые шорты, вызываю такси и выбегаю на улицу. Не думаю о том, во сколько мне обойдется поездка до общаги, и даже о том, что скажет Лёша, когда заметит мой побег.
Лёша…
Как ни старалась бы убедить себя, что ничего плохого я не сделала, тянущее чувство вины все равно находит выход.
Я не должна была позволять его другу прикасаться к себе…
Что, если он расскажет обо всем Лёше?
Я не удивлюсь, если Макс намеренно завалился ко мне в комнату и собирается обо всем доложить ему. Хоть он и говорил про какой-то там секрет, не думаю, что это имеет для него какую-то ценность.
Но странно то, что меня это совсем не тревожит…
Я не боюсь, что Лёша что-то узнает, даже если версия Макса окажется далека от реальной.
Меня беспокоит другое…
Я продолжаю терзать себя за те ощущения, что невольно испытывала с того момента, как Макс зашел ко мне в комнату.
Действительно ли все дело в страхе?
Не думать. Вычеркнуть. Забыть.
Добравшись до общежития, сразу ложусь в кровать. Даже о недавнем голоде не вспоминаю. Но заснуть мне так и не удается до самого утра, в результате чего поднимаюсь с постели вымотанной и разбитой.
Про телефон вспоминаю, только когда слышу входящий вызов. Менеджер из ресторана предупреждает о том, что Анжелика, девочка, которая выступает, когда у меня выходные, приболела. И мне придется работать всю неделю одной.
Как же я рада такому стечению обстоятельств! Ведь мне не нужно будет выкручиваться перед Лёшей, потому как я не готова сейчас видеться даже с ним.
Но поговорить нам все-таки приходится…
Так и не найдя подходящих слов для объяснения своего побега, перезваниваю ему ближе к обеду, когда вижу уйму пропущенных от него.
Лёша не нападает на меня с обвинениями. И, честно сказать, мне было бы легче принять это, чем то, что он беспокоится, чувствует свою вину за то, что меня оставил одну. Еще и извиняется…
Коротко заверив его, что все хорошо, и быстро попрощавшись, снова возвращаюсь в кровать. Чувствую себя еще хуже, чем вчера.
Но к вечеру мне становиться немного легче. Душ и необходимый сон оказывают положительный эффект на мое состояние. А когда выступаю в ресторане, меня окончательно отпускают внутренние тревоги.
Пение всегда положительно влияет на мое настроение и состояние души. Если я чувствую себя плохо, стоит включить музыку и начать подпевать — мне сразу же становится лучше. И этот раз не исключение.
Так и проходит практически целая неделя. Лёша порывался встретиться со мной хотя бы днем, но я каждый раз выдумывала какие-то причины, лишь бы избежать с ним встречи.
Не смогу на него спокойно смотреть и не испытывать чувства вины…
Но и продолжаться так бесконечно не может. Я, конечно, утешаю себя, что через две недели уедет Макс, и все станет как прежде. Но это слишком большой срок, чтобы не видеться с Лёшей и найти этому достойное объяснение.
Договариваюсь с собой,
