14 недель - Джессика Гаджиала
— Мы звонили в полицию каждый раз, когда что-то случалось, — вклинилась Кэсси, прежде чем я успела ответить. — Но это привело только к тому, что угрозы стали усиливаться.
Кэсси пару раз попадала в полицию, но ее всегда отпускали без предъявления обвинений, но это оставило у нее кислое впечатление о полиции в нашем городе.
Тиг выпрямился, заставив меня поднять голову, чтобы посмотреть на него, даже на каблуках. К этому я привыкла рядом с братьями, но не с другими мужчинами, поскольку я была высокой и еще выше на каблуках, которые я почти всегда носила.
— Это продолжается уже давно.
— Не уничтожение имущества, — вставила я, прежде чем Кэсси успела ответить. — Это недавно. Но было несколько записок, телефонных сообщений и даже жуткая фигура на улице один или два раза. В течение последних… десяти или одиннадцати недель. Мы подумали, что, возможно, у нас паранойя или мы раздуваем из мухи слона.
— Паранойя? — Его брови сошлись вместе, когда он снова посмотрел на сообщение. Потом перевел взгляд на меня, но махнул рукой на слова. — Кто-то говорит, что хочет прижать тебя к себе и засунуть свою руку в тебя, пока твоя подруга наблюдает — это «паранойя»? — он сделал секундную паузу, казалось, с трудом сдерживаясь, чтобы не сказать что-нибудь. — Ты сказала Сойеру, что ты не в опасности.
— Ну, у меня нет никаких доказательств, что…
— Кто-то врывается в твой магазин, уничтожает твою собственность и прямо говорит, что хочет что-то сделать с тобой, пока ты не умрешь — это чертова угроза, милая.
Ну, если говорить так, то да.
Значит, мы все-таки не были параноиками.
Мой взгляд скользнул к Кэсси, увидев там, в темных глубинах, понимание. Нам действительно было о чем беспокоиться. Возможно, какая-то часть нас хотела отрицать наличие реальной проблемы, никто из нас не хотел признавать, что мы в какой-то степени уязвимы.
Просто это было не то, в чем женщины вроде нас хотели бы признаться.
— Полагаю, у вас есть записи с камер наблюдения, с такими высокими ценниками? — спросил он, взяв одну из тонких рукописных серебряных бирок между своими огромными сильными пальцами и глядя на цифры там.
— Да, они у нас внутри. Наша фронтальная камера вышла из строя два дня назад, и мы ждем, пока компания пришлет кого-нибудь, чтобы починить ее.
— Она не вышла из строя. Ее вывели из строя. — Он двинулся по проходу, его обутые в тяжелые ботинки ноги наступали на мои красивые, нежные, женственные творения на полу. На мгновение я почувствовала почти возмущение, пока не вспомнила, что они были уже уничтожены. Он подошел к гардеробным и потянулся к ручке, которая не поворачивалась, а затем бросил взгляд через плечо, говорящий о том, что кто-то должен принести ему ключ. Что Кэсси и поспешила сделать.
Я не была уверена, что со мной было не так в то утро.
Я была в каком-то оцепенении или что-то в этом роде. Кэсси никогда не выводила меня из себя. Я вообще была сгустком дополнительной энергии. Я всегда что-то делала — убирала, расправляла, подметала — все, что угодно, лишь бы занять себя.
Я едва переступила порог.
Странно.
Он забрал у Кас ключ и подбородком показал «убирайся отсюда», чего она не поняла, поскольку не воспитывалась с братьями, и ему пришлось сказать ей, чтобы она вернулась и встала рядом со мной.
По глупости, мне даже не пришло в голову, что кто-то может все еще быть рядом, что заставило не страх, а гнев подняться в моем организме, пока я практически не захлебнулась им.
Как кто-то посмел прийти в мое убежище и разрушить его?
Если они все еще были рядом, к черту, мне не нужен был Тиг; я бы разорвала их на части, черт возьми, сама. Я бы посмотрела, как они отнесутся к собственной расчлененной руке, засунутой в задницу.
Ладно.
Я немного перегнула палку, пока была в ярости.
После того, как он закончил с раздевалками, не найдя никого и ничего, он перешел в заднюю часть и проверил ванную комнату, складские помещения и маленькую кухню, которая у нас была, несмотря на то, что мы почти всегда заказывали еду. Видимо, это было своего рода правило, что у нас должно быть это.
— Хорошо. Мне нужно знать, какую систему безопасности вы используете, а также доступ к вашим камерам наблюдения и пароль к вашему вай-фаю.
— Пароль к вай-фаю? — озадаченно повторила Кэсси.
— Баррет может взломать камеру и посмотреть, был ли взлом удаленным, или это был физический взлом. Если у копов нет этого, мне понадобится отчеты о всех остальных инцидентах, что у вас были. Я предполагаю, что эти угрозы стали сильнее, и я не думаю, что мне нужно говорить кому-то из вас, что это будет продолжаться и, возможно, усиливаться, если с этим не разобраться.
— Кас, ты можешь достать копии? — спросила я, имея в виду фотографии всех писем, которые мы передали копам, но не раньше, чем я достаточно быстро сделала хотя бы несколько снимков на свой телефон. Там не будет ДНК или чего-то подобного, но детективов интересовали и другие вещи, я знала.
— У нас есть сохраненные сообщения, — сказала я ему, пока Кэсси двигалась сзади. — Голос изменен, но, возможно, ты сможешь прочитать в нем больше, чем копы или мы.
Он огляделся, выдохнул достаточно сильно, чтобы это был вздох.
— У тебя есть мужчина?
Это было так неожиданно, что я почувствовала, как все мое тело дернулось.
— Мужчина? Нет, у меня нет мужчины.
Почему он вообще спрашивает?
— Ты живешь со своим партнером? — спросил он, дергая подбородком в сторону спины.
— Нет. Я живу с сестрой.
Снова вздох.
— Тебе действительно стоит рассказать об этом своим братьям, Кенз.
— Я знаю, что ты только пытаешься помочь, но это не твоя забота. Я не хочу, чтобы они знали. Они будут волноваться без нужды, а им это не нужно.
— У Кэсси есть мужчина?
— Да.
— Он отпустил ее сегодня на работу после всего этого дерьма?
— Он приводит ее на работу каждый день, — возразила я. Я всегда приезжала позже, поэтому редко видела его, что было хорошо, потому что он меня раздражал. — И забирает ее.
Он мне безразличен, но для нее он хорош.
— Не паркуйся больше на той задней площадке.
— Там больше негде парковаться.
— Я припарковался у входа.
— Незаконно.
— Думаю, штраф будет лучше, чем рука, засунутая внутрь твоего тела, — возразил он, отчего у меня свело живот. Это было грубо, прямолинейно и, возможно, немного бестактно — говорить
