Хорошая девочка. Версия 2.0 (СИ) - Шабанн Дора

Как символично, однако.

Что-то барина нашего заносит последнее время и не хило так.

А впереди сессия, Новый год, моя традиционная поездка в Китай. И ох, как же мне все это не нравится.

Или нет?

Лихо как-то Ритулина жизнь сменила свое неспешное течение.

А еще и докторица моя чего-то хотела сообщить. Вряд ли приятное. Такие люди с хорошими новостями не звонят.

Я, конечно, счастливо в ремиссии уже шесть лет, но мало ли.

Глава 10

Проблемы розовых очков

'…И что ж теперь? И где все это?

И долговечен ли был сон?

Увы, как северное лето,

Был мимолетным гостем он!'

Ф. И. Тютчев

Божественным провидением, не иначе, могу объяснить успешный поход ослика с проектом к историчке. Их там удачно собралась толпа, человек двенадцать. И все по делу. Хвала Кириллу и Мефодию.

Врач мой, не дозвонившись, направила по почте стандартное приглашение на ежегодный осмотр и сдачу анализов. Тоже благо, ибо у нас с медициной давно взаимоотношения строятся на принципе: отсутствие новостей — уже хорошая новость.

Владимир Львович оперативно прислал результаты своих изысканий после моих комментариев. В очередной раз почитала — восхитилась. Какие изящные обоснования и лаконичные вычисления.

Просто восторг. Хоть сейчас защищаться.

Ох и парень! Золотая голова.

На этом хорошие новости вечера субботы закончились. Видимо, все вышли. Муж не звонил и не писал, а телефон его оказался внезапно выключенным.

За ночным какао, мы с Русом, конечно, погадали, где находится и чем занят отец семейства, но больше для того, чтобы выплеснуть собственное негодование, чем установить истину.

— Да что это за хрень вообще? — возмущался ослик. — Ладно, ему всегда на меня срать было. С самого детства. Еще когда они с Лерой вместе жили, а уж после развода я его вообще три года не видел. До самой вашей свадьбы.

Сижу оглушенная. Рус редко рассказывает что-то о своей жизни до того времени, как мы познакомились. Но такой жути от Саши я не ожидала:

— И как же вы с мамой?

— Лера сразу после развода нашла себе Игоря. Потом родились близнецы. Я там на самом деле только бабке и был нужен. А как ее накрыло, так и все.

Капец. Это что, ёжки-плошки, за хрень такая?

— То есть, когда на нашей свадьбе ты заявил, что жить с нами будешь — это был не выпендреж?

— Это было чудо. Я не мечтал даже спастись из того дурдома, где жил, мам.

Отставив чашку, встаю и иду обнять сына. Ребенка, лишенного радости и родительского тепла все раннее детство. Моя крошка.

Рус с удовольствием обнимается, правда, при его росте, сейчас это выглядит скорее забавно, но мило.

После душевного тисканья завариваем по новой кружке какао и устраиваемся на диване рядом. Ослик сначала долго вертится, а потом, отставив чашку, сворачивается клубочком, устраивая голову у меня на коленях.

— Мам, если он там загулял, ты что делать будешь? — режет уютную тишину внезапный вопрос. По тому, как Рус замер и напрягся, я понимаю, что ответ для сына очень важен.

— Верится в такое развитие событий с трудом, если честно, — начинаю осторожно.

— Брось эту муть от дипломатии. Будешь его терпеть такого? — прямо кожей ощущаю, как нарастает агрессия. Да, доброта ребенка в адрес родителя бесконечна была всегда, но чтобы до такой степени…

Глажу взъерошенную макушку и увещеваю, как могу:

— Русик, ты же понимаешь, что папенька твой, скорее всего, опять упился до профессорских регалий в пол. Я не в восторге, потому как алкоголизм да в его возрасте, это ну, такая себе радость.

— Перестань его выгораживать, — сын подскакивает и садится на диване. Негодующе на меня глядит и почти кричит:

— Сколько можно терпеть, мам? На меня плевать ему, да и по фиг. Но он же тебя обижает все время, оскорбляет невниманием, а если вдруг с комплиментами приплывает, то лучше бы ругался. Они с бабой Верой не родственники, случайно, нет? Тот же стиль: красиво обхаять, под видом похвалы. Мам! Зачем он нам, а?

Вздыхаю. Сразу ответить вроде как нечего. Ведь, если рассматривать нашу семью с такой точки зрения, получается, что меня с ребенком взял замуж папик-благодетель. Фу-у-у.

Терпеть я умею, конечно. С детства научили, да. Но всему же наступает предел, правда?

— Давай так, если у папы твоего не будет внятных объяснений происходящему, то я соглашусь, что, возможно, ты прав?

— Ну, хоть что-то для начала, — ворчит ослик. — Точно тебе говорю, баба у него левая завелась!

Оставшись каждый при своем мнении, разошлись по комнатам недовольными.

Снилась опять всякая жуть. Совсем не выспалась. Но кому это?

Подскочила за пять минут до начала лекции.

Бедные китайцы.

И бедная я.

Но ничего, мо́гем еще: за минуту умылась, за две расчесалась и свернула бублик, нацепила парадную блузу — и готова нести просвещение в иностранные страждущие массы.

Отчитала первую часть, запустила презентацию, анонсировала по ее завершении самостоятельную работу.

Выдохнула. Вдохнула, засунула в рот бутер, соображенный осликом, натянула джинсы и свитер поверх парада — и вперед, навстречу Нине и приключениям.

Иногда самые простые действия открывают для нас не только завесу тайны. Бывает, что они сдергивают с нас розовые очки и шоры одновременно.

Мгновенно.

И очень больно, естественно.

Глава 11

Порочный круг

'Держись руками за край земли

Держись из последних сил

Из грязи, как хочешь, ползи

Из грязи, как хочешь, ползи…'

Asper X «Держись»

Кто не бывал в реабилитационном центре «Гора Надежды», тому рассказывать бесполезно. О мраке отчаяния и робком луче надежды. О мерзлом снежном насте, рвущем обнаженные руки, и кровавых следах. О пытке временем и осознанием. О боли души и страхе. Вечном страхе сгинуть безвестно во тьме зависимости.

Это жутко. Но обычно.

Это ужасно, холодно, больно. Но сплошь и рядом.

Кто-то смог и выжил. Кого-то быстро закопали. И забыли.

Так тоже бывает.

И это нормально. И это жизнь.

Мы, благополучные, ходим рядом. В неведении. Счастливые.

А потом ррраз!

Хлоп!

И мордой в снег.

Умыться. Утереть талую воду. И слезы.

А после встречи цикла «Семейной терапии» ты выходишь обновленным. Где-то — просвещенным, где-то чуть свободным, но со светлой печалью в душе. Ибо нет у нас сейчас тех, кого бы не коснулись зависимости, либо, что печальнее и чаще — созависимости.

Мы обитаем в этом порочном круге. Выживаем. Существуем.

Мы тратим себя и свои силы. И все это уходит в песок.

Все — прах и тлен. Если нет главного — желания жить нормальной жизнью у нашего зависимого.

Не чувства долга, не обязательств перед родней, а именно желания жить долго.

А мы, муравьи, копошимся, превозмогаем, достигаем…

Всего, что будет разрушено в момент.

Когда наш больной снова сорвется.

Глава 12

Ветер перемен

'А знаешь, все еще будет!

Южный ветер еще подует,

и весну еще наколдует,

и память перелистает,

и встретиться нас заставит…'

В. М. Тушнова

Да. Вот так живешь в одних представлениях о реальности, думаешь, что она крепкая, устойчивая система. А чуть её толкнуть — она возьми и рассыпься.

И обломки такие острые. И больно тебе, хотя жизнь разбилась чужая.

А ты как дура на обломках. И делать что-то надо, а что — непонятно.

Сидим с Нинко́м на заправке в кафешке. Цедим местную чёрную жижу, хрустим доисторическими круассанами.

И искоса друг на друга посматриваем.

Настороженно и выжидающе.

Первой не выдерживаю сценическую паузу я, а не многоопытная многодетная мать, между прочим:

— Короче, дело к ночи, как говаривал мой покойный дед. Давай определимся с нашим местом в этой ж… попе. Подведём итоги, да по домам.