Все время мира - Сара Пурпура
Я ухожу, а он остается здесь. Еще какое-то время гнить без меня.
– А вдруг это хорошие люди и все будет здорово? – произносит Брейден, как только я заканчиваю курить.
– Да ни хрена!
Я кладу руки ему на плечи и пристально смотрю в его зеленые глаза. Уже давно я не видел его таким взволнованным. С того раза, когда один мерзкий жирдяй должен был стать нам отцом. Я трясу головой, чтобы отогнать воспоминания, которые вижу каждую ночь в кошмарах.
– Брейден, когда у меня день рождения? – спрашиваю я брата.
Он моргает несколько раз, чтобы смахнуть выступившие слезы. С того дня мы больше не плакали, и это было нашим обещанием друг другу. Клятва, которую мы держали.
– Четырнадцатого сентября, – бормочет Брейден, сдерживая желание разреветься.
– А у тебя? – снова спрашиваю я.
– Двадцатого марта, Дез… – он вытирает нос и распрямляет плечи.
– Отлично! – Брейден младше меня, хотя порой из нас двоих он кажется старшим. Но только не сегодня. Сегодня я – старший брат. – Будь готов к своему дню рождению. Тебе еще не исполнится и восемнадцати, как я приду за тобой.
5
Дезмонд
Не бывает вторых шансов для тех, кто их не хочет.
От кожаных сидений и безупречно чистого салона этого автомобиля исходит тошнотворный запах.
Это черный «Континенталь Консепт». Лимузин класса люкс. Должен признать, крутая машина, но у меня странные отношения с богатством, особенно если им кичатся, как в этом случае.
Я гляжу сквозь окно. Целый час здесь, внутри, и я чувствую, что начинаю задыхаться, однако наконец-то мы приехали в Сан-Диего. Город с бешеным ритмом, который хорошо отражает мое нынешнее состояние.
Я обещаю себе не привязываться к мужчине и женщине, которые забрали меня.
О чем, черт возьми, они думали, когда ввязывались в этот проект?
Эти Керперы – богачи. Если бы это не дошло до меня после поездки на четырехколесном сокровище, то эту мысль донесли бы фирменные шмотки и дорогущие украшения. На запястье у мужчины сверкают «Ролексы», а серьги у его супруги явно из настоящих изумрудов. Возможно, они думают, что могут купить все, в том числе меня. Быть может, они захотели забрать меня просто потому, что для таких людей, как они, доброе дело – это всего лишь каприз.
Ладно, кого это волнует! Если хотят играть в такие игры, пусть готовятся. Захотеть усыновить взрослого парня – бессмысленная затея. Если бы они хотели детей, они взяли бы новорожденного, а если говорить напрямую – а я всегда делаю так – они не выглядели особенно счастливыми при нашем знакомстве. Так что мое беспокойство только усилилось.
Миссис Керпер с заметной осторожностью смотрела на меня, как на зверька, мистер Керпер бросил мне лишь пару фраз. Он даже не смотрит на меня. Лишь один раз он взглянул на меня, и было видно, что ему это неприятно.
Я не закатил скандал лишь потому, что доктор Линн потом устроила бы мне еще ту головомойку.
Один год. Один проклятый год, и я буду свободен.
Гнетущая, тяжелая тишина. Тишина, которая прерывается лишь слабым гудением кондиционера.
В салоне автомобиля городской шум кажется приглушенным. Я позволяю себе отвлечься от мыслей, хотя сейчас я не отказался бы и от косячка, с которым все вокруг стало бы по-настоящему простым. Но мужчина начинает говорить, и я снова погружаюсь в хаос.
– Я проинформировал руководителя школы, которую посещает моя дочь, о твоем приезде. Сможешь приступить к занятиям уже завтра, если хочешь.
Какого черта?!
– Дочь? – Я не понимаю, что происходит.
– Мы еще не говорили тебе об этом. У нас с Сарой две дочери: старшая, Ева, учится в Университете Сан-Франциско, чтобы стать врачом, как и я… Вторая, Анаис, твоя ровесница.
Две дочери. У них две чертовых дочери, и они все равно решили взять к себе меня.
Я тут же пытаюсь избавиться от смущения. Мне плевать. Мне нужна лишь еда и комнатушка, где я смогу запереться, чтобы они не выносили мне мозг.
– В этой школе есть футбольная команда? – единственное, что я спрашиваю.
– Да, и это особенно важно. Вступив в нее, ты мог бы получить стипендию для учебы в колледже, Дезмонд.
Этот дрянной денек решительно становится лучше.
Один год.
Хватит, чтобы изменить свою судьбу?
Возможно, а потом я смогу позаботиться о Брейдене.
У меня уже есть некоторые сбережения, которые я раздобыл всякими незаконными делишками. Так что было бы здорово, если бы и в Сан-Диего я смог найти способ, как срубить легкие деньги.
Насколько это может быть сложно в большом городе?
Еще минуту назад у меня не было никаких идей, а теперь у меня вот-вот созреет неплохой план.
В салоне автомобиля снова воцаряется молчание, но теперь благодаря этим мыслям оно не кажется мне таким угнетающим.
Чуть позже мы подъезжаем к двухэтажной вилле с огромным садом вокруг. Все выглядит ухоженным, чистым, приведено в полный порядок. Ничего общего с домами тех семей, куда меня отправляли все эти годы. Те семьи брали нас к себе лишь из-за пособия, которое выплачивало им государство, а потом эти «родители» уставали от кучи усыновленных сопляков и постоянно дубасили нас.
Те домишки были такими же жалкими, как и их обитатели. На мгновение я снова вспоминаю крошечную темную комнатушку, где нас запирали в наказание. Вспоминаю палку, которой нас лупили. Порой нас били плеткой, а иногда просто ремнем с металлической пряжкой. Я вижу себя, забившимся в угол под градом ударов или ревущим навзрыд, пока бьют других детей и снова ждущим своей очереди. В моей памяти снова всплывает тот проклятый гараж, провонявший выхлопными газами и бензином.
– Идем? – окликает меня Мэтт.
В пафосной попытке сломать лед он попросил называть его именно так. Ладно, это будет непросто, но он и сам уже скоро поймет это. Ни к чему ему это объяснять. Достаточно показать свое безразличие к происходящему. Не хочу, чтобы так или иначе они думали, что смогут меня купить.
Я беру свой рюкзак и выхожу из машины. Мы идем по мощеной дорожке. Я уставился на свои ботинки и не смотрю по сторонам – больше меня ничего не волнует. В этом доме, как мне думается, запросто могут оказаться чертовы позолоченные фонтаны. Но я все равно пробуду здесь недолго.
Мы заходим в
