Мужчины и женщина - Юлия Григорьевна Добровольская

Она мне очень нравится, эта девочка — миловидная, хрупкая. Прилежная ученица… А вот насчёт беззащитности я бы не спешила: в ней ощущается характер, а это уже опора. Навряд ли моему маленькому мужчине это очевидно и понятно сейчас, но, ещё совсем немного, и…

Похоже, наш парень влюблён!

— Так-так, — сказала я. — И как же ты прощения просил?

— Как вы учили…

— Или сказал: «да ладно, не стеклянная, не разобьёшься!» А?

— Нет, честно, я сказал: «Алиса, прости, пожалуйста».

— А что Алиса?

— Она… она только хмыкнула и посмотрела на меня… как на ничтожество!

Он отвернулся в окно.

О, это было переживание!

— Хочешь, выдам тайну?

Егор впился в меня взглядом.

— Мы, девчонки, иногда своим поведением показываем вовсе не то, что чувствуем. Правда! Ты этого не знал?

— Не-а.

— Ну, как же? А сам ты всегда своими действиями выражаешь именно то, что хочешь сказать? Например, тебе не доводилось нарочно толкнуть какую-нибудь девочку, которая тебе нравится? Или какую-нибудь обзывалку для неё придумать?

— Я Алису уже давно не обзываю! Я нечаянно её задел! — Глаза были на мокром месте от отчаяния, Егор пытался это скрыть и снова отвернулся в окно.

— Так ты ещё и обзывал Алису? — Осторожно спросила я.

— Подумаешь… Это и не обзывалка даже… «Алиса из страны чудес»! Разве это обидно?

— Нет, само по себе это не обидно. Главное, в каком контексте это прозвучало. Егор снова заинтересованно посмотрел на меня.

— Если бы ты ей сказал наедине: «Алиса, ты девочка из страны чудес» — не думаю, что она обиделась бы.

Он отвернулся и долго молчал.

— Кретин. — Сказал он тихо.

— Что такое?

— Я орал это на весь класс.

— М-да… Надо с этим как-то быть…

— Тогда надо ещё и за это извиниться. Да?

— Мудрое решение. — Я провела по его волосам ладонью и в который раз отметила, что последние несколько дней Егор позволяет мне прикасаться к себе!.. — Завтра тебя ждут великие дела. Главное, не растеряй решимость.

Мы помолчали немного. По тому, как глубоко Егор вздохнул, как расслабилась спина и обмякли плечи, я поняла, что до завтра эта тема его больше не будет угнетать. Выводить из равновесия — да, вполне возможно. Но только в сторону позитива и надежды.

— Сколько уроков тебе к завтрашнему дню нужно приготовить? — Спросила я. Егор достал дневник.

— История, математика… литература.

— Вперёд! — Сказала я.

— По литературе я готов.

— Я знаю. И проверять тебя не буду.

— По математике две задачи и по истории один параграф.

* * *

В пятом часу мы вышли во двор. Накрапывал дождь. За рулём джипа сидел Борис.

Пока Егор плавал, я опять думала об Андрее: друг семьи, внешность поэта, Тибет… Вспомнила этот немой зов обернуться и подойти… Интересная личность.

После бассейна мы собирались заехать за рисовальными принадлежностями — у Егора начинались занятия в художественном классе, который он изъявил желание посещать.

Мы вошли в магазин, и я почувствовала, что Егор тянет меня совсем не в ту сторону. Ничего не понимая, я остановилась и говорю:

— Егор, нам вот в тот отдел. — И тут же замечаю в нём Алису с мамой. — Ой, смотри-ка, мы не одни! — Говорю я, как ни в чём не бывало. — Наверно, Алиса тоже решила…

— Давайте после зайдём…

Почувствовав, что мой парень занервничал, я отвела его в сторону и сказала, что, конечно, мы можем вообще сбежать из магазина, но решит ли это нашу проблему?

— И потом, — добавила я, — я считала, что имею дело с джентльменом, и мне сейчас грустно видеть, что рядом всего лишь комплексующий, неуверенный в себе подросток.

Егор сделал попытку справиться с признаками неуверенного в себе подростка.

— Ну-ка, посмотри на меня! — Сказала я строго, даже жёстко.

Он вскинул глаза в недоумении.

Доминанта перебита. Я улыбнулась:

— Всё в порядке. Пошли!

Мы поздоровались с Алисой и её мамой, и я под каким-то предлогом завладела вниманием мамы, дав ребятам возможность остаться лицом к лицу.

По тому, как вела себя Алиса, когда позже мы все вместе делали покупки, советуясь друг с другом, я поняла, что мой отрок прощён, и, более того, в не меньшей степени интересен этой милой маленькой леди. Как я раньше этого не замечала?… Я ведь уверена была, что Алису интересует совсем другой мальчик из нашего класса…

* * *

В машине Егор пустым взглядом уставился в тёмное окно, по которому струились редкие дождинки, и даже не надел свои наушники. Он отсутствовал, это было очевидно. Он снова и снова переживал встречу, объяснение, прощение. Всё, что он сейчас видел — я знала! — это прелестное лицо Алисы Кирсановой.

Когда мы въехали в посёлок, я решила, что пора выводить парня из бессознательного состояния, и легко коснулась его руки. Он, словно очнувшись от сна, повернулся ко мне. И вдруг уткнулся лицом мне в плечо. Я молча прижала его к себе и гладила по волосам.

Машина остановилась около дома. Водитель, как и положено, замер, ожидая распоряжений.

Я подняла лицо Егора. На ресницах блестели слёзы, он не смотрел на меня.

— Борис, пожалуйста, оставьте нас на минутку, — тихо сказала я.

Водитель вышел. Я отёрла глаза мальчишке, поправила волосы и поцеловала в лоб.

— Вы не могли бы… — Начал он хриплым голосом. — Не могли бы остаться сегодня у нас?

— Почему бы нет? Если папа не будет против.

— Конечно, не будет! — Егор оживился. — Он даже не будет против, если вы у нас всё время будете жить!

— М-м… Не знаю, не знаю…

— Я знаю! — Парень с надеждой смотрел на меня.

— Хорошо, давай отложим этот разговор, ладно? А сегодня я останусь с тобой.

Отец Егора вышел из гостиной в прихожую нам навстречу. Это не было рядовым явлением — обычно он возвращался не раньше десяти вечера, если возвращался вообще.

В домашнем он выглядел особенно привлекательно. Ему, как и любому мужчине, безусловно, шли деловые костюмы, но официальная одежда делала его… делала его другим. Я-то знала — видела, чувствовала — что это человек с гораздо более богатым внутренним миром, чем среднестатистический бизнесмен подобного уровня, что за манерами, присущими его положению, скрывается другой пласт его натуры. Я лелеяла надежду, что когда-нибудь нам доведётся стать ближе.

Иногда я завидовала той женщине — а в её существовании сомнений у меня не возникало — с которой он проводил добрую половину