Это пройдет? (СИ) - Юлия Теплова
Пишу маме сообщение:
«Мам, извини. Я пока проживу у Александровой. С отцом поругалась.»
Не хочу посвящать её в подробности ссоры. Не нужно, чтобы она знала причину. Руки все еще немного подрагивают. Сейчас я действую на эмоциях, но теперь я окончательно поняла, что если останусь, то меня всю жизнь будут считать бесправной тупой курицей и тыкать в свой же помет. Хватит, пора брать жизнь в свои руки.
В холе темно. Как мелкий воришка пробираюсь столу и оставляю карту. Я люблю красоту, ценю комфорт, но свобода ведь дороже.
Карту отец заблокирует, и она станет бесполезным куском пластика.
На улице меня ждёт такси.
— Здравствуйте. — сажусь на заднее сидение.
Пожилой мужчина ведёт машину спокойно и плавно. Работает радио. За окном стало совсем темно.
Перед выходом я отправила Вике сообщение с просьбой пожить у неё пару дней. Больше мне не позволит совесть. О том, что будет потом, стараюсь не думать. В ответ получаю емкое — «Ждём тебя».
Входящий от мамы застает меня, когда я подхожу к Викиному подъезду.
— Что у вас с отцом случилось? — ее плохо слышно, похоже мама за рулём.
— Мы сильно поругались. Я проживу у Вики, а потом попробую получить общежитие или комнату найти.
— Малыш. — её голос теплеет. Она давно меня так не называла. — Ночуй сегодня у Вики, а завтра приезжай домой. Я поговорю с Андреем. Ты же знаешь, он — упрямый, но отходчивый.
— Мам, пожалуйста, не надо. — во-первых, она не знает о чем речь, а во-вторых, я не хочу становится причиной нового скандала. — Я уже и работу нашла. — снова почему-то думаю о Грише.
Мама устало вздыхает:
— Что у тебя завтра с университетом?
— Семинар и первый зачёт после обеда. — наблюдаю за девушкой, гуляющей под фонарём с маленькой собачкой.
— Хорошо. Напиши мне, во сколько ты заканчиваешь, и я тебя заберу. Пообедаем где-нибудь и все обсудим, идёт?
— Идет, мам.
— Люблю тебя.
— И я тебя. — почему-то снова хочется плакать от нежности.
Почему всегда когда плохо, хочется к маме?
Кому-то везёт с семьёй, а кому-то — нет. Так бывает. Мудрые люди говорят, что все в жизни закономерно. Мы приходим на землю, чтобы проходить жизненные уроки и отрабатывать кармические долги. Именно поэтому нас окружают разные люди. Одни дарят счастье, а другие — боль.
7
Поднимаюсь по лестнице. Дверь в квартиру Александровых уже открыта. Тётя Лера ждёт меня на пороге. Она слишком тактична, чтобы задавать лишние вопросы, поэтому старательно делает вид, что ничего особенного не произошло. Как будто это норма — заваливаться к людям на ночь глядя. В глубине души я до сих пор стыжусь, что отец их отчитывал.
— Верунчик, не поверишь, я сегодня пирожков с вишней напекла, как чувствовала, что ты придёшь. Вася чай заварил с листиками смородины и малины. Пахнет умопомрачительно, с дачи привезли. Сами собирали. Все свое. — щебечет она, пока я снимаю ботинки.
Вика уже забрала мою сумку.
— Звала Олюшку на чай, но она теперь в офис устроилась. Времени совсем мало стало. — тётя Лера печально вздыхает.
— Привет, будущим адвокатам, которые с моим начальником судится будут, за то что он порядочным людям копейки платит. — нарочито весело басит из кухни дядя Вася.
— Добрый вечер, дядя Вася.
— Мамуль, мы у меня чай выпьем, поболтаем немного и спать. У Веры завтра зачёт.
— Идите, конечно. — тётя Лера помогает мне снять пальто и обнимает. — Совсем худышка. Чтобы двойную порцию съела.
— Обязательно.
Сразу иду в душ и про себя думаю, что когда со всем разберусь, то обязательно поблагодарю тётю Леру с дядей Васей. Выясню у Вики, чем их можно будет порадовать.
Небольшая ванная, совмещенная с туалетом, блестит. На батарее сушится чёрная мужская футболка. Полотенце пахнет кондиционером для белья.
Стоя под теплым душем, я ощущаю тоску и усталость. Я — самозванец, занявший место в этом уютном раю.
Я завтра подумаю о том, стесняю ли я Александровых. Что мне делать с учёбой, за которую платит отец, и стоит ли говорить маме о тупике, в который зашла наша семья.
Развешиваю коврик для ног на батарее, протираю зеркало, специальной тряпочкой и оставляю маленькое окно приоткрытым на проветривание.
Александровы смотрят какое-то вечернее ток‐шоу. Зал освещен голубым экраном телевизора, как в детстве. Я обожала субботние вечера. Родители были дома. Мы ели чебуреки, заботливо переданные бабушкой Таей, и смотрели какой-нибудь концерт по телевизору. А ещё у нас был кот по кличке Суслик. Папа принёс его с улицы, спрятав под курткой, потому что на улице был мороз под сорок. Папа ведь не плохой человек, он любит меня. Я знаю, но не чувствую. Чувствовать и знать — разные вещи.
— Доброй ночи. — выжимаю улыбку, проходя по коридору мимо зала.
— Спокойной, Верусь. Я вам там ещё одно одеяло приготовила, если замёрзнете.
— Спасибо, тётя Лера.
— Добрых снов. — улыбается дядя Вася, и я искренне улыбаюсь в ответ.
Викуся уже сидит на расправленном диване с тарелкой пирожков. На комоде рядом с кроватью стоят две дымящиеся кружки.
Я могла бы лечь на Олину кровать, но Вика разложила для нас диван. Как так случается, что чужой человек становится тебе самым родным?
— В прошлой жизни мы были сёстрами, Александрова. — я ложусь рядом с ней и складываю руки под щеку. — Делили одну комнату на двоих и мечтали вместе переехать в Москву, как истинные провинциалки. — чувствую новый прилив усталости. Нет сил двигаться.
Вика ложиться рядом и зеркально подкладывает руки под щеку.
— Значит, в прошлой жизни я была очень счастливой.
Рассматриваю ее веснушки, карие глаза и родинку над верхней губой, как у Натальи Орейро. Душевная близость в этот момент завораживает меня.
Из соседней комнаты доносится тихое бормотание телевизора.
— Отец тебя выгнал? — тихо спрашивает Вика.
— Нет, я ушла. Отстаиваю независимость и все такое. — хмыкнув добавляю. — Без карты. Так что я теперь из богатенькой пустышки превращаюсь в трудягу и вливаюсь в рабочие массы.
— Не болтай ерунду. — Вика поднимается, откусывает пирожок и задумчиво жует. — Что делать будешь?
— Не знаю. Налички у меня мало, но зато есть работа. Правда не знаю оплатят ли мне испытательный срок. Я как-то не задавались этим вопросом. — переворачивать на спину
