Запретная. Не остановить (СИ) - Стужева Инна

Пока что путь туда мне, к сожалению, закрыт.

Когда Виола забрала меня с собственной свадьбы, все рвали и метали.

Обрывали телефон все. Тетя, мама, мама Володи. Даже безучастный ко всему папа позвонил со словами, что если я надумала идти против семьи, то и на их помощь тоже могу не рассчитывать.

Но сестра их всех отфутболила, сказав, чтобы не приставали и не давили.

Я объяснила ей, что согласилась выйти за Володю во многом как-раз и из-за тети, и теперь, если снова сбегу, ей может стать хуже.

— Придется ей это пережить, — отрезала на это сестра, все еще злясь, что я обещала ей не делать глупостей, а сама совершила.

— Но… если ей станет хуже… Если она умрет? — высказала я самый большой свой страх на тот момент, не считая, конечно, не менее сильного и изнуряющего страха за Гордея.

— Я, конечно, очень хорошо отношусь к тете Гале. Она всегда много помогала нам, и заботилась, и приютила тебя у себя, — парировала сестра. — Но, Арин… Если ей так хочется умереть по такому незначительному поводу, это ее выбор.

В этот момент как раз зазвонил телефон, и Виола приняла вызов вместо меня.

— Да, теть Галь, — произнесла в трубку деловитым тоном. — Как самочувствие? Плохо? На грани? Хмм… Что ж, обещаю вам в случае вашей смерти позаботиться о близнецах. В силу своих возможностей, конечно. Но, слава богу, у нас останется еще дядя Леша и в детский дом их не заберут. Уже огромный плюс…

— Что вы говорите? Нет, Арина не вернется к вам. Нет… Умирайте, если вам так хочется, да. Если у вас нет забот поинтереснее и если вам охота оставить детей на муже. Что вы говорите? Вас что-то плохо слышно.

Видимо тетя повышает голос, потому что последние фразы долетели до меня вполне отчетливо.

— Ты всегда была неблагодарной засранкой! — выкрикнула она и на этом Виола взяла и отключилась от разговора.

— Ви! — воскликнула я, но сестра недолго думая перевела мой телефон в режим полета.

— Все, Арин, эта проблема решена. Уверена, уже к вечеру наша тетя Галя выпишется домой. Вот можем даже поспорить, если хочешь.

— Думаешь, что она…, - я не сразу решаюсь произнести вслух, — подстроила все?

— Даже если и нет, неважно. Ты не обязана спать с Володей, если не любишь его в угоду кому бы то ни было. А теперь что касается полиции. Ты что, не знала с кем встречаешься?

Я молчу, не в силах определиться с ответом так сразу. Но Виола и не ждала.

— Гордей ведь брат Демьяна, — произнесла она тоном, каким объясняла мне непонятные темы по школьным предметам, когда мы учились в школе.

— Очень необычно, конечно, что они… что мы… попали так с тобой. На братьев… Но сейчас не в этом суть. В общем, у них знаешь, какие связи? Да твоего Гордея даже на допрос не вызовут, не то, что дело откроют. Решат там между собой, да еще Володе твоему накостыляют, если только к ним сунется. Удобно, конечно, что и говорить. Так что за это ты вот точно могла абсолютно не волноваться. Кто Гордей и кто твой Володька.

— Он не мой, — выпалила я, вспоминая, сколько бессонных ночей провела в волнениях на эту тему и какой глупой в итоге оказалась.

— Пока твой, раз уж замуж за него выскочила, но я обещаю, разведут вас быстро и без проблем.

Так и получилось, как она сказала. Тетя покинула больницу в тот же вечер, из чего я еще больше укрепилась в мысли, что это был срежиссированный для меня спектакль.

Вообще, у меня словно глаза открылись на все.

Я вдруг поняла, какой наивной дурой была все это время и как бездарно и глупо проворонила свою любовь.

Перед отлетом я рискнула позвонить Гордею, но его телефон оказался вне зоны доступа.

Я поехала к нему на квартиру, где безрезультатно простояла под дверью чуть не целый час.

Больше я не знала, где его искать и, в общем, в тот момент никто не знал, где Гордей, даже его брат.

— Наверное, у девки какой-нибудь зависает, — предположил Демьян на вопрос Виолы, и я решила, что, должно быть, так оно и есть.

К тому же что я ему скажу, раз официально я теперь замужем?

В общем я улетела и углубилась в работу, и вот теперь… сижу здесь и трясусь вся только от мысли, что Гордей, мой Гордей, которого я все еще так люблю, приехал и сейчас здесь, находится максимально близко от меня.

— О, а теперь мне. Гордей, еще глоточек, пожалуйста! Кайф, кайф. А поцеловать? Ой… Ох-ха-ха. А обнять? Оооо, ммм… Подожди… ах… стой, стой… Идем сюда, здесь сейчас сто процентов никого нет и нам никто не помешает. Мммм, ах… Сюда, ой, хочу тебя, ах, да-да, сюда, сюда…

Мысли вмиг разлетаются, и не успеваю я собрать их воедино, как на балконе появляются, точнее сказать, вваливаются, слегка пошатываясь из стороны в сторону, веселые и плотно прижимающиеся друг к другу… они…

Гордей и моя соседка по комнате Рада.

Обнимаются, трутся друг о друга.

Гордей утыкается лицом в ее волосы, Рада вцепилась в его плечи и то и дело довольно, счастливо хихикает. А еще стонет, когда он ее целует. Целует глубоко, с языком.

Я замираю без единого движения и смотрю на них во все глаза.

Он… в одной руке у него бутылка с явно чем-то алкогольным, второй…

Он что-то говорит ей на ухо, Рада смеется, слегка отклоняясь в сторону, а он… Свободной рукой он одним рывком притягивает ее к себе. Она же вцепляется в него, обнимает его за шею, виснет на нем.

И тут же он склоняется над ее лицом, а она… она тоже тянется к нему, и они… они… они начинают снова жарко и страстно целоваться.

— Ах-ох, — снова стонет Рада, едва Гордей отрывается от нее, а я…

Прежняя Арина с большой долей вероятности свалилась бы без чувств. И обязательно подскочила с места и сбежала, сбежала как можно быстрее. Но я… новая я… более спокойная и рассудительная.

Я смотрю на них и даже дышу внешне ровно, хоть и дается это мне с адским, нереально огромным трудом.

— Давай, давай здесь, — строчит Рада и вдруг стягивает с себя футболку, оставаясь в одном лишь бюстгальтере. Тут же тянется к его джинсам, и начинает ловко их расстегивать.

— Привет, — громко говорю я, а когда парочка отрывается друг от друга и поворачивает головы ко мне, широко им улыбаюсь.

— Арин, ты не спишь еще? — восклицает Рада, впрочем, не сильно смутившись моим появлением.

Гордей смотрит привычно равнодушно, кажется, едва фокусируясь.

Не знаю точно, в какой он степени опьянения, понимаю только, что в довольно сильной.

— Извините, что помешала, но я тут сидела до того, как вы пришли, — продолжаю говорить я.

— Арин, солнц, нам бы, э… ты еще долго здесь? — немного нервно спрашивает Рада.

Конечно, ей же пришлось убрать руку с ширинки Гордея.

— Не волнуйся, уже ухожу, — говорю я и живо поднимаюсь с места. Но отчего-то не спешу следовать своим словам и оставить их одних. Ноги словно прирастают к полу и не дают мне сделать ни одного, просто ни единого шага.

Гордей между тем отпускает Раду и проводит рукой по волосам. Находит ближайший стул и тяжело плюхается на него.

Облокачивается на спинку, расставляет широко ноги, вскидывает голову и неотрывно пялится на меня. Не отводит взгляда, даже когда делает очередной большой глоток. И снова смотрит и прожигает.

Забирается под кожу, расплавляя все внутренности, и заставляя тело покрыться миллиардами пробирающих до озноба мурашек.

— Гордееей…

Рада подходит к нему, наклоняется со спины и обвивает его за шею. Склоняется и начинает тереться об него, а потом прикусывает его ухо.

Он выныривает из-под ее рук, и снова облокачивается на спинку.

— Гордей, ты чего? Аринка уже уходит.

И Рада показывает мне глазами, чтобы я сматывалась поскорее.

Я и сама собиралась, просто… решимости не хватало. А тут…

— Не буду вам мешать, приятного вечера, — говорю я.

Рада начинает легонько массировать Гордею плечи.

Он не отталкивает ее, позволяет, но при этом продолжает прожигать на мне дыру.

Я разворачиваюсь, и пулей вылетаю с балкона.