Фальшивая жена. Любовь в залог - Лила Каттен
– Убегай, как я и говорила тебе, Самар, – шепчет мама.
– Но… он же…
– Убегай, дочка.
Она поставила точку в нашем споре и двинулась в сторону отца, ожидающего нас. Обычно мы обе сразу шли к нему, зная какое наказание придет за проступком, но в этот раз, все было иначе. Я двинулась чуть в сторону и как только он заметил это, я побежала наверх.
Он кричал угрозами… сыпал их как сахарную пудру на вкусный пирог.
Мама бежала за ним и уговаривала успокоиться.
Я заперлась изнутри, а дальше и в ванной. Слышала стук по деревянной массивной двери. Но вдруг все пропало.
Выходить оттуда я боялась и почти до утра просидела там то плача, то просто смотря в одну точку.
Он всегда был таким. Я не помню, чтобы любила отца. Что в моей голове пробегала мысль, как сильно я рада ему. Бывали моменты, когда он был спокоен. Полагаю все постоянно было завязано на его делах. Там хорошо и дома нет смысла распускать руки на женщин. Плохо – берегитесь и не попадайтесь на глаза.
Самое ужасное в такой жизни, что нет здесь места для «Я ухожу». Вечная гонка и борьба. Уйди из дома и ты труп. Конкуренты, враги.
Ночь без сна сказалась плохим самочувствием. Болела голова, тело. Его хватка в волосах тоже казалась реальной, словно он по-прежнему держал меня за них.
Меня удивляло то, что дверь не была выбита и стуков больше не слышала за всю ночь.
– Мама, – пронеслось в голове ужасными картинками.
Выскочила в комнату, открыла дверь и побежала с криком «Мама».
Их спальня оказалась пустой. Дальше были гостевые, которых слишком много для семьи из трех человек. Спустилась на первый этаж попутно выискивая следы разрухи, драки, даже крови.
Гостиная, кладовая, кухня, столовая…
Они сидели за столом и мирно завтракали.
Опухшими глазами, с колотящимся как отбойный молоток сердцем и прерывистым дыханием, которое отзывалось покалыванием в правом боку я смотрела на них, а они на меня.
– Ты что себе позволяешь, – тут же начал отец.
Я смотрела непонимающе, а когда мама опустила взгляд подсказывая вниз на вчерашнее платье, которое я так и не поменяла, я поняла.
Тут же схватилась за оголенное бедро. Дырка не была большой, но этого хватило вызвать гнев родителя.
– Не смей в моем доме одеваться как шлюха. Немедленно переоделась и спустилась к завтраку, как подобает твоей фамилии.
– Да, отец.
Напоследок бросила взгляд на маму, «ощупав» ее на предмет синяков, но таковых не нашла и выдохнула.
Спускаться совершенно не хотелось. Но ослушаться я не могла.
Поэтому умылась наспех, одела привычное длинное платье и пошла завтракать.
Родители еще сидели там и что-то обсуждали.
Села на свое место и принялась за еду, но кусок в горло не лез, потому что хотела я одного – спать.
Папа закончил быстрей всех прием пищи и не сказав ни слова удалился из столовой и из дома.
– Самар, – тут же вскочила мама и подбежала ко мне.
– Все в порядке, – ответила, убирая ее руки с моего лица.
Маму я любила, но порой я не понимала этой любви. Словно внутри помимо нее и обида есть. Я знала, что она связана по рукам, как и я, но предмет этой обиды так и не смогла найти сколько бы раз не думала об этом. Мы и близки и нет одновременно. Однако видя разъяренного отца я всегда готова ее защищать, впрочем, как и она, если может конечно.
– Нужно нанести мазь от синяков, дочка.
– Зачем? Пройдет как обычно. Впервые что ли?
Отмахнулась и только потом поняла, что мы снова куда-то идем по всей видимости.
– Я должна выглядеть снова счастливой дочерью Дахи Алиева?
– Самар, – устало выдохнула, а на меня вновь лег груз. Такой неподъемный, что я боялась упасть, не справившись с этой ношей.
– Я поняла. Поем нанесу мазь, – безэмоционально ответила.
– Прости меня.
– За что?
– Что не могу все исправить.
– Вот именно не можешь, мам. Не тебе просить прощения за то, что он изверг. Что было ночью? – спросила заметив следы от пальцев на руках ее.
– Все обошлось.
– Обошлось, – повторила раздраженно, но не на нее. – А что, если однажды не обойдется?
– Не говори так.
– Почему? Такого варианта быть не может?
– Жизнь хрупка и может прерваться в любой момент. Кирпич на голову…
– Но это не исключает что его может бросить именно он, а не случай.
– Ешь и ступай поспи, у тебя синяки под глазами и припухла щека.
– От такого удара чудом не было сотрясения.
Мама опустила голову не находя слов.
Быстро доела кашу и ушла, взяв из аптечки привычный тюбик.
Нанесла на кожу мазь и легла спать. Проспав до самого вечера. Мама разбудила меня на ужин, так как отец не был бы в восторге от того, что я провалялась весь день в кровати.
Он рассматривал мое лицо пристально, видимо, чтобы убедиться, что я выполнила указания. Надо сказать эта мазь и правда творит «волшебство» залечивая синяки очень быстро в зависимости от их запущенности.
– Надеюсь урок о том, как ты должна себя вести моя дочь уяснила, Алия? – он спрашивал маму, но смотрел на меня выискивая раскаяние в моих глазах, которое я состроила намеренно.
За годы я научилась это делать. Если нужно понимание оно было нарисовано, боль, радость, все это я могла сделать. Хорошо, что он не просил благодарности и любви.
– Уяснила, – ответила мама, разрывая момент моих размышлений.
– Это так? – теперь вопрос ко мне.
– Так. Больше такого не повторится.
– Я на это надеюсь. В противном случае я сам прострелю твою голову, смывая твой позор кровью.
Было ли мне страшно?
Нет.
Потому что смерть давно казалась мне избавлением от него, но и спешить со встречей с ней я не была намерена. Все же жизнь я любила больше.
У меня была надежда. Сомнительная, но она была.
Замужество.
Конечно, меня могли выдать замуж за старого авторитета, извращенца и садиста похуже отца, но я надеялась, что связи с такими людьми ему будут не нужны. А то, что брак будет договорным я, итак, знала.
Вечер провела в библиотеке этого нового дома, к которому я в общем-то привыкла. Да и выбора не оставили.
– Самар… Вставай дочка, – врывается в утренний сон мама, которая тоже кажется сновидением.
– Что такое? – кое-как шевеля губами.
Вчера зачитавшись книгу, я уснула очень поздно не сумев оторваться от интересного сюжета истории.
– Прошу
