Качорра. Сохрани мою тайну - Екатерина Юша
Завтрак прошёл напряжённо.
Хосефина зла на Бруно из за домашнего ареста, а Бруно зол на неё из за бабушкиных часов. И между этих двух огней не очень комфортно находиться.
Когда дети отправились в школу, Бруно спросил об их успехах. Я не сразу нашла, что ответить. Я же не скажу, что с чтением помогает Вера, потому что я читаю не ахти, а с домашним заданием им лучше справляться самим, потому что так принято в Штатах.
– Ну, Лео мне хочется обнять, – ответила я, – а Хосефину, напротив, задушить.
– Всё так плохо? – рассмеялся Бруно. – Хотя я вас отлично понимаю. Мне иногда хочется того же.
– Ну, посудите сами: в тетрадках у Хосе рисунки вместо конспектов, оценки ниже, чем унитаз для карлика, в дневнике – одни замечания.
– Но я уже наказал её на месяц, – пояснил Бруно.
– И сделали только хуже, – запальчиво возразила я.
– Хуже?
– Конечно, все эти поступки Хосе – лишь способ привлечь к себе внимание, – принялась объяснять ему я как воспитатель с приличным профессиональным опытом. – К ней нужен особый подход. Я его пока не нашла, но всему своё время. Она очень старательная девочка, однако, сейчас бунтует. Ей сложно, она потеряла родителей, а ещё и родной брат не защищает её, а наоборот. Оставьте нравоучения Берне, будьте просто братом – старшим мудрым и любящим братом.
Бруно ничего не ответил на это, но по его реакции я видела: он понял мою мысль. И здесь не надо быть психологом с дипломом, чтобы понять, что затеяла Хосефина: ей просто нужно побольше обнимашек. Я уверена.
– Почему ты делаешь это? В чём ты меня хочешь убедить? – спросила Хосефина, когда я пришла к ней с пламенной речью о том, что ей надо постараться подтянуться в учёбе, чтобы не остаться на второй год.
Хотя тут и так всё ясно: если Хосе останется на второй год, значит, меня уволят за некомпетентность, что будет совершенно правильно и вполне логично. Второгодница Хосефина – мой педагогический брак!
– Что ты хочешь от меня? – вопрошала Хосе.
– Ты прикладываешь усилия и заканчиваешь этот год без троек – я даю тебе 500 евро.
– Идёт! – воскликнула хитрая девчонка. А мне захотелось щелкнуть её по хитрому веснушчатому носу. Но я сделала усилие над собой, чтобы сдержаться.
«Воспитывая своих воспитанников, я работаю в то же время над собой», – сделала я вывод. Но, кажется, пытаясь подтянуть свой уровень, я иногда, как бы мягче выразиться, перегибаю палку. Вот, например, слегка погорячилась с перешивкой платьев. Да так, что теперь ни один мужчина в доме не сводит глаз с меня, включая Лео. Я всерьёз уверена, что малец просто влюбился в меня по уши. Он смущается, когда я начинаю с ним разговаривать, и несколько раз я поймала его вороватый взгляд на моей груди, но сделала вид, что не заметила.
– Роза, Хосефина, где вы? – услышала крик за дверью.
Мы выбежали в коридор и увидели, как в гостиной на полу лежит Бруно, а рядом с ним стоит испуганная Вера с окровавленными руками. Надеюсь, она его не убила.
– Что вы стоите как вкопанные?! Помогите мне его поднять! – заорала на нас Вера.
Мы спустились вниз. Хосе принесла полотенец и льда, я помогла Вере положить Бруно на диван.
Наложив повязку, нам удалось остановить кровь. И через несколько минут Бруно пришёл в себя.
– Что случилось, брат? – чуть не плача, спросила Хосефина. – Кто тебя ранил?
– Рабочие, – морщась от боли, ответил бледный Бруно. – Они устроили настоящий бунт на фабрике. В стране кризис, и мы попали под большое сокращение, с чем, конечно, не согласны работники, – пояснил он. – На прошлой неделе они собрали целый митинг, где обещали нам большие проблемы, если мы не вернём на фабрику сокращённых рабочих. Но мы ведь не можем этого сделать. Нам нечем платить им за работу. А сегодня днём мне даже звонил один из них и угрожал. Когда я приехал домой, то увидел, как двое мужчин что то пишут на нашем заборе. Я вышел, чтобы отогнать их.
– Но тут они тебя опередили, – вставила своё слово Хосефина.
– Хосефина! – укоризненно остановила её я.
– В общем то, да, – через силу ответил Бруно.
– Вам надо к врачу, это добром не кончится. Нельзя медлить ни минуты, вы ведь уже потеряли столько крови, – вмешалась я.
– Нет! Ни в коем случае! Позвоните нашему семейному доктору, пусть он приедет, – попросил Бруно.
***
Наутро Бруно проснулся от сильной боли в голове и увидел… спящую рядом голенькую Розу, то есть меня. Он заглянул под одеяло, но, несмотря на то, что и сам был неглиже, всё же не верил, что между нами могло что то произойти. В конце концов, Роза не в его вкусе, да и с работниками он бы никогда не завёл романтических связей. Он был мужчина строгих правил!
– О, вы проснулись! – зевая, сказала я.
– Что вы здесь делаете, позвольте спросить вас? – шёпотом прошипел Бруно, укрываясь одеялом.
– Как что?! Вас караулю. Вы долго не могли уснуть, а потом сильно бредили. Я не могла оставить вас одного, не дай Бог что нибудь случилось ещё похуже, – разъяснила я непонятливому хозяину.
– Спасибо, что… остались, – запинаясь, поблагодарил он.
– Не благодарите. Мне было очень очень приятно!
– Роза! – возмущённо воскликнул он.
Но я уже была одной ногой за дверью и сделала вид, что не слышала его возмущений.
Из за такой ночи безумно хотелось спать. Вера, когда мы остались с нею одни, даже стала подшучивать, мол, имеет подозрение, что между мной и Бруно что то было! Ведь она приметила, что мы оба чувствовали себя за завтраком неловко, словно нас застали за чем то неприличным.
– Отчасти это так, – пошутила я, и Вера, кажется, была в шоке.
Но, как бы там ни было, Бруно всё же снял наказание с Хосефины!
Однако в этой семье не бывает идиллии, это я уже заметила. Если потух один вулкан, то следом обязательно
