Моё сводное проклятие - Анастасия Соловьева
— Кристина, — предупреждающе говорит он. Снова я что-то не так делаю? Или его раздражают предварительные ласки?
И как же хочется сказать, что я не Кристина. Это чужое имя, неправильное, неуютное. Я — Мика, твоя сводная сестра, на которую ты никогда не обращал внимания.
— Мне нравится тебя целовать, — шепчу я.
Пальцы становятся непослушными, но я справляюсь с последней пуговицей. Любуюсь красивым телом Алекса: мускулистая грудь, рельефный пресс с шестью кубиками. И татуировки.
— Они что-нибудь означают? — спрашиваю я, обводя пальцами первую звезду. Всего их пять. Они на рёбрах выбиты. Наверное, это очень больно — делать тату, особенно на таком чувствительном месте.
— Нет, — дёргает головой Алекс. Ему некомфортно.
Я стаскиваю с него рубашку, чуть приседаю, желая его подразнить. Касаюсь языком кожи рядом с пупком, в глаза его тёмные смотрю. Они полыхают, словно адское пламя. Если бы не вино и моя безответная влюблённость, я бы никогда так раскованно себя не вела. Дотрагиваюсь губами до каждой татуировки на его теле, поднимаюсь выше, к напряжённой, быстро вздымающейся груди.
Алекс не останавливает меня. Не давит на плечи, вынуждая упасть на колени, не заикается больше о минете. Оказывается, мужчиной легко управлять. Даже тем, кто раньше казался неприступной холодной скалой.
Проглотив тугой ком, застрявший в горле, я опускаю руку и касаюсь стальной пряжки ремня. Алекс не расстегнул брюки до конца, так что я завершаю начатое. Чувствую его твёрдость сквозь ткань чёрных боксеров. Во рту слюна скапливается, я горло прочищаю и охрипшим голосом предлагаю:
— Может, переместимся в спальню?
— Нет.
И прежде чем я успеваю задать следующий вопрос, Алекс подхватывает меня и усаживает на стол. Задирает платье до самых бёдер, дёргает вниз трусики. Я даже вскрикнуть не успеваю, как моё бельё летит на пол. Теперь на мне только платье — и ничего более.
Алекс становится между моими разведёнными ногами, проводит по моим губам большим пальцем, а затем надавливает.
— Открой рот, — командует.
Я слушаюсь. Смотрю в его глаза, не мигая. Обхватываю палец губами, смачиваю языком. Жмурюсь. Низ живота простреливает током. Ёрзаю на столе, пытаясь умоститься поудобнее, и обвиваю бёдра Алекса ногами. Его член вжимается в меня. Даже через ткань платья и боксеров я чувствую, какой он возбуждённый, горячий, твёрдый.
Дрожь прокатывается по моему телу. Дыхание сбоит. Я следую за своими желаниями и посасываю палец Алекса. При этом в глаза ему смотрю, каждую эмоцию хочу словить и запомнить. Другой такой возможности не будет. Сегодня он в первый и в последний раз проявляет ко мне какие-то чувства.
— У тебя охеренные губы, — бормочет Алекс и целует меня.
Сразу глубоко и напористо. Мы сталкиваемся языками, я что-то невнятное мычу. И бёдрами непроизвольно двигаю.
Алекс чертыхается, проталкивает руку под моё платье. И касается меня там. Его пальцы утопают в моей смазке, а мне так стыдно, что словами это не описать. Лицо горит, мысли путаются. Я пытаюсь свести ноги, но Алекс лишь криво усмехается и качает головой.
В отместку я его нижнюю губу прикусываю. И тут же языком по ней провожу, чтобы неприятные ощущения убрать.
— Ты пиздец какая мокрая, — говорит он с восхищением, что ли.
Совершает круговые движения вокруг клитора, ласкает половые губы. И при этом язык в мой рот запихивает, целует, словно ненасытный зверь.
Он подаётся немного назад, следом я слышу шелест фольги. Открываю глаза, вижу серый квадратик, зажатый в его руке.
— Сама наденешь? — приподнимает он брови, неправильно расшифровав моё замешательство.
— А как же спальня? — пытаюсь я.
— Забудь. Я не могу больше ждать.
Дрожащей, ослабевшей рукой убираю прядь волос, прилипшую ко лбу, воздух сквозь стиснутые зубы выдыхаю. Алекс открывает квадратик нетерпеливым движением.
Лишиться невинности на твёрдом столе — это чересчур. Я не смогу расслабиться. Но выхода нет.
Или есть?
— Я бы всё-таки предпочла мягкую удобную кровать, а не этот стол, — говорю сбивчиво и моргаю часто-часто. Глаза слезятся. Всё из-за этих дурацких линз.
— Да на хрена она тебе сдалась? — не понимает Алекс.
— Невинность лучше потерять в удобной позе, а не на этом столе! — нервно взмахиваю рукой.
Алекс застывает. Ощупывает моё лицо долгим немигающим взглядом, словно не верит, что я правду сказала. Хмурится. Моргает удивлённо. Затем резко бросает открытый квадратик на стол. Натягивает брюки. Застёгивает ремень. И всё это в звенящей тишине. Кажется, я даже слышу, как лифт где-то на этаже открывается.
К горлу слёзы подкатывают. Не такой реакции я ожидала, совсем не такой.
В одно мгновение из страстного любовника Алекс превратился в невозмутимого холодного мужчину.
— Ч-что ты делаешь? — вылетает из моих онемевших губ.
— Не знаю, что ты не поделила со своим бывшим, но меня к вашим разборкам приплетать не надо.
— Но тебя же это не заботило пять минут назад!
— Пока я не узнал, что ты девственница. А я с девственницами не трахаюсь. Слишком много мороки и не нужной мне ответственности. Спасибо, что хоть сказала, — с едким сарказмом выплёвывает он.
— То есть мои желания не учитываются? Главное, чтобы у тебя мороки не было? — повышаю я голос.
Спрыгиваю со стола, нахожу трусики и рваными движениями, отвернувшись, их натягиваю. Глаза пекут, мне больно и обидно.
— Да, ты всё правильно поняла. Умница.
Алекс усмехается. Отстранённый, далёкий, он меня даже пугает сейчас.
— Иди ты к чёрту! — толкаю его в плечо и бегу в коридор.
Злые слёзы текут по щекам. Я никогда себя такой униженной не чувствовала. Даже пять лет назад. Левый глаз чешется, я тру его пальцами и случайно вынимаю синюю линзу.
Отлично, будет Алексу прощальный подарок. Он всё равно на кухне и за мной не
