Невыносимое счастье опера Волкова - Алекс Коваль
– Домашний.
– Леха, блин! – рычу, поглядывая на время. – Отправь к следакам.
– На месте нет.
– Тогда разберись сам, – беру курс на кабинет, – мне еще только котов вот не хв… – торможу. На глаза попадается довольная рожа нашего “молодого” новенького опера. Двадцати пяти лет от роду и меньше месяца, как вступившего в наш “штат”. И этот персонаж посреди рабочего дня вместо того, чтобы штудировать выданную ему спецлитературу, которую я самолично выгрузил ему на стол, глазки секретарю Шумилова строит. Вот же… Молодняк.
В мозгу щелкает. Нет, ну, а что? Шустрый, борзый, даже слишком, прямому приказу старшего не подчиняется. Надо бы проучить.
Сдаю назад, подхватывая Леху за локоть, кивая:
– А вообще знаешь, отправь-ка свою кошатницу к Рыбе. Что мы, в самом деле, не люди что ли? Пенсионерам надо помогать. А молодой вон как, – киваю, – с женским полом хорошо ладит. Пусть порадуется парень, что ему серьезная работа перепала, а то он уже устал пыль с бумаг глотать.
Лицо старлея вытянулось.
Я хлопнул его по плечу, подмигивая:
– Давай-давай.
И уже себе под нос:
– Хоть поржем.
Нина
Есть такое прекрасное выражение: горе от ума. Сегодня я испытала его на собственной шкуре. Отвратительное чувство, когда ты своей непримиримостью сам создаешь себе проблемы.
Кто бы знал, сколько раз за последние два часа я от души пожалела, что вильнула хвостом и не приняла предложение щедрого Леонида. Не то, которое о “кофе с продолжением”, а о банальном “подвезти”. К слову, жалею я о принятых решениях очень редко!
Нет, с момента отъезда из аэропорта все шло просто прекрасно…
Считанные минуты.
А дальше? Дальше, как говорится, садитесь поудобнее и загибайте пальцы…
Мало того, что таксист попался на редкость болтливый и уже через полчаса утомил до мигрени (а я и забыла, какие южане люди – душа нараспашку!), так еще и с виду вполне себе “рабочая лошадка” (то есть годная машинка), оказалась хромой клячей, которая едва ехала и вся дребезжала. И ладно, если бы проблема была только в этом! Заткнув уши, вполне можно было пережить оставшиеся полтора часа поездки до нужного мне района. Но тут случился гвоздь! Ну, или стекло. Или еще бог знает, какая ерунда, проткнувшая нам колесо. В итоге – минус сорок минут из жизни и с десяток умерших нервных клеток.
– Уважаемый, у нас есть хоть малейший шанс добраться сегодня до места назначения?
– Обижаешь, дорогая! Щас все сделаю и домчу с ветерком!
С ветерком? Ха!
Десять минут в пути и “та-дам”! У нас закончился бензин за пять километров до заправки, на которую мой “водитель” бегал с канистрой.
Потом мы чуть не попали в аварию, разумеется, по чьей вине? Правильно, моего таксиста. Который с рвением бросился доказывать второму участнику почти произошедшего ДТП, что он олень обыкновенный. Умора, да и только. Уж по какому объявлению и где этого бедолагу наняли, даже гадать не берусь, но права у него явно нарисованные. Ну, или на велосипед. Но точно не на авто!
И как вишенка на торте – авария на трассе, которая организовала массовую пробку.
Аут!
Уже в тот момент я начала понимать, что моя затея с приездом в Сочи была не просто плохая, а ужасная. Как не складывалось у меня с этим городом всю жизнь, так и не складывается.
В итоге, два часа спустя, когда в моих мечтах я уже должна была быть дома, откупорив бутылочку красного вина, отмечая свой приезд… мы еще только с восхитительно наглым:
– Заедем в город, красавица? Всего пять минут, в магазин забегу, – поворачивали в сторону города.
И да, теоретически я могла психануть. Забрать вещи и уйти искать другой транспорт, даже не рассчитавшись, и совесть моя была бы чиста. Но вымотанная после раннего подъема, перелета и экстремальной дороги, я натянула на нос очки и забила на всё, махнув рукой. Казалось, что хуже уже этот день просто быть не может.
Но я ошибалась. Это был еще не вечер.
Единственной передышкой во всей этой круговерти проблем был поход в магазин за бутылочкой воды…
– Тони? – раздалось первый раз на весь честной народ. Если быть точнее, на огромный зал продуктового гипермаркета. Я даже не шелохнулась. Как стояла у кассы, так и стояла. Ну, ищут там какого-то Тони, или какую-то Тоню, какое мое дело?
Но когда это звонкое:
– Тони! – повторилась уже значительно ближе, в голове что-то щелкнуло.
Тони?
Какое знакомое обращение. Помнится, в молодости это дурацкое, навешанное мне “тем самым Виктором” Тони проходу не давало. Если учесть, что еще и девочкой я была пацанкой, которая любила байки, тусовки и рок, а с мальчиками дружить у меня выходило в разы лучше, чем с девочками, то подобное сокращение моего имени было в точку. Хотя и бесило жутко.
Так может… меня зовут?
Да нет, вряд ли.
И, тем не менее, когда женский голос уже почти на ухо повторил:
– Антонина… – а на мой локоть легла чья-то ладонь, сомнений не осталось – вот и “призраки прошлого” нагрянули.
Я прижала к груди бутылку с водой и обернулась. В первые пару мгновений растерялась. Уставилась на отдаленно знакомое лицо девушки, обрамленное аккуратным белоснежным каре, с чересчур большими голубыми глазами…
– Мы зн… – начала да “охнула”. – Да ладно! Агата, ты, что ли?!
– Ага, я, Нин, – просияла улыбкой единственная настоящая подруга детства, с которой мы в свое время утратили связь.
Да я вообще со многими ее утратила, когда улетела в Москву. Не могу сказать, что сильно об этом жалела, но в определенные отрезки времени поддержки от такой, как Агата – умеющей слушать, слышать и давать дельные советы – мне очень не хватало. В отличие от пацанки меня, она всегда была, как Синичкина: девочка-девочка. Ну, из тех, в ком мужики нежность видят, а не своего в доску “бро”.
– Я тебя не узнала, Белова. Привет!
– А вот я тебя сразу. Ты совсем не изменилась, Кулагина. Ни капельки!
Агата
