Лайонел Шрайвер - Цена нелюбви
— Все кажется таким упорядоченным, — пожаловалась я. — «На одном крыле» сбавляет темп, и поэтому единственное, что может случиться со мной в профессиональном смысле, — это банкротство компании. Я всегда умела зарабатывать деньги, но по сути своей я старьевщица, Франклин, и я не знаю, что с ними делать. Деньги надоедают мне и начинают менять мой образ жизни на совершенно мне не подходящий. У многих людей нет ребенка, потому что они не могут себе его позволить. Для меня было бы облегчением найти объект денежных трат.
— А я не объект?
— Ты хочешь слишком мало.
— Как насчет новой прыгалки?
— Десять баксов.
— Ну, — уступил ты, — по меньшей мере ребенок ответит на главный вопрос.
Я тоже умела проявлять упрямство.
— Какой главный вопрос?
— Знаешь, — сказал ты снисходительно, с манерной медлительностью конферансье, — старая э - э -экзистенциальная дилемма.
Я не стала уточнять почему, но твой главный вопрос меня не тронул. Я предпочла перевернуть страницу по-своему.
— Я всегда могла бы удрать в новую страну...
— А таковые еще остались? Ты перебираешь страны, как большинство людей перебирает носки.
—Россия, — заметила я. — Но я не собираюсь разорять «Аэрофлот» своей страховкой. В последнее
время... мне все кажется почти одинаковым. Во всех странах разная еда, но это все равно еда. Ты понимаешь, о чем я?
— Как ты это называешь? Точно! Чушь собачья!
Видишь ли, у тебя тогда была привычка притворяться, будто ты понятия не имеешь, о чем я говорю, если я заводила речь о чем-то сложном или утонченном. Позже эта стратегия игры в дурачка, начавшаяся как ласковое поддразнивание, деформировалась в более мрачную неспособность ухватить смысл моих слов, и не потому, что они были трудны для понимания, а потому, что слишком ясны, а тебе так не нравилось.
Тогда позволь мне пояснить: во всех странах разный климат, но в них все равно есть какой-то климат, какая-то архитектура, склонность рыгать за обеденным столом, где-то допустимая, а где-то грубое нарушение этикета. В результате я стала меньше уделять внимания, например, вопросу, следует ли в Марокко оставлять босоножки у порога, чем константе: в любой стране существуют обычаи, касающиеся обуви. Путешествия вроде бы требуют множества хлопот: проверка багажа, акклиматизация — остается лишь придерживаться привычного спектра погода— обувь, и сам спектр уже кажется некоей константой, безжалостно приземляющей меня в одно и то же место. Тем не менее, хоть я иногда поругивала глобализацию — теперь я могла купить твои любимые темно-коричневые спортивные ботинки из «Банановой республики» в Бангкоке, — мир в моей голове, мои мысли, мои чувства, мои слова — все это действительно стало однообразным. Единственным настоящим путешествием для меня стало бы путешествие в другую жизнь, а не в другой аэропорт.
Тогда в парке я коротко выразила свою мысль:
— Материнство — чужая страна.
В те редкие моменты, когда мне казалось, что я действительно хочу это сделать, ты начинал нервничать.
— Ты вполне довольна своими успехами, но я не испытываю оргазма самореализации от поисков территорий для рекламных клиентов с Мэдисон-авеню.
Я остановилась, оперлась спиной о теплые деревянные перила, ограждающие Гудзон, и повернулась к тебе лицом:
—Хорошо. Тогда что должно случиться? С тобой, с профессией? Чего мы ждем и на что надеемся?
Ты покачал головой, внимательно всмотрелся в мое лицо. Казалось, ты понял, что я не пытаюсь оспорить твои достижения или важность твоей работы. Дело было в чем-то другом.
—Я мог бы проводить разведку для художественных фильмов.
—Но ведь ты всегда говорил, что это та же самая работа: ты находишь полотно, а рисует на нем кто-то другой. И за рекламу лучше платят.
— Когда женат на миссис Денежный Мешок, это не имеет значения.
— Для тебя имеет.
Твоя терпимость к тому, что я зарабатываю намного больше тебя, имела свои пределы.
— Я подумывал заняться чем-нибудь другим.
—И чем же? Решил открыть собственный ресторан?
Ты улыбнулся:
—Это не окупится.
—Вот именно. Ты слишком практичен. Может, ты и займешься чем-то другим, но это будет в той же сфере. И я говорю о топографии. Эмоциональной топографии. Мы живем в Голландии. А мне иногда очень хочется в Непал.
Поскольку большинство нью-йоркцев одержимо карьерой, ты мог обидеться, что я не считаю тебя честолюбивым. Однако — надо отдать тебе должное — ты всегда трезво оценивал себя и не обиделся. У тебя были амбиции — для своей жизни; ты просыпался по утрам, чтобы жить, а не ради каких-то достижений. Как большинство людей, не почувствовавших в раннем возрасте какого-либо особого призвания, ты отвел работе место рядом. Любое занятие заполнило бы твой день, но не твою душу. Мне это в тебе нравилось. Мне это очень нравилось.
Мы снова пошли по тропинке, и я дернула тебя за руку.
— Наши родители скоро умрут. В конце концов все, кого мы знаем, начнут топить мирскую суету в вине. Мы состаримся и к какому-то моменту станем терять друзей больше, чем заводить. Конечно, мы еще сможем путешествовать, в итоге приспособившись к чемоданам на колесиках. Мы станем есть больше, и пить больше вина, и больше заниматься сексом. Но — и пойми меня правильно — я боюсь, что все это начнет нам потихоньку надоедать.
— Один из нас всегда может заработать рак поджелудочной железы, — успокоил меня ты.
— Да. Или врезаться на твоем пикапе в бетономешалку, а бетон затвердеет. Но я никак не могу придумать, что с нами действительно может случиться. Нет, мы, конечно, можем получить нежную открытку из Франции, но это не случай-случай — и это ужасно.
Ты поцеловал мои волосы.
— Слишком мрачно для такого великолепного дня.
Несколько шагов мы прошли, обнявшись, но не получалось
идти в ногу, и я ухватилась пальцем за петлю твоего ремня.
— Ты знаешь этот эвфемизм — она в ожидании? Подходящее выражение. Рождение ребенка — если процесс идет нормально — достойно предвкушения. Это прекрасное и очень значительное событие. И с этого момента все, что случается с ребенком, случается и с тобой. Конечно, и плохое тоже, — поспешно добавила я.
— Но и его первые шаги, первые свидания, первые сексуальные опыты. Дети взрослеют, женятся, сами рожают детей. До известной степени приходится все делать дважды. Даже если у нашего ребенка будут проблемы,
— по-идиотски предположила я, — по крайней мере, это не будут наши старые проблемы...
Хватит. Пересказ того диалога разрывает мое сердце.
