Неистовый - Джулс Пленти
─ Прости, задумался. Что они сказали? ─ с трудом возвращаюсь я в реальный мир.
─ Господин Ямомато спрашивает, какие гарантии успешности предприятия вы готовы предоставить. Его семья крайне придирчива в вопросах выбора иностранных бизнес-партнеров.
Эх, не тут я хочу сейчас быть. Я хочу остаться один. А еще лучше, с ней. Мне плевать на эти переговоры, но Костика, который сейчас то краснеет, то бледнеет, подвести не могу. Он же меня из петли вытащил. Я ему должен. Я не уверен, что он правильно поступил, срезав ту веревку, но долг чести остался, это факт.
─ Переведи, что слово «честь» для меня ─ не пустой звук, ─ чеканю я, намереваясь закрыть эти переговоры максимально быстро и напористо.
Пока она щебечет на своем самурайском, поднимаюсь на ноги и под удивленные взгляды всей японской делегации иду к противоположной от двери стене. Снимаю со стойки свою гордость ─ подлинную катану Масамунэ. Это не фейк какой из сувенирного магазина, которым любят понтоваться всякие клоуны, мнящие себя знатоками экзотики. Это подлинный меч, созданный знаменитым мастером, и стоит он как хорошая спортивная тачка. Да, да, это тот самый легендарный меч, какие показывают в фильмах типа «Убить Билла». Я ловлю собственное отражение в прекрасном лезвии, которое острее бритвы ─ одного движения хватит, чтоб нашинковать из любого обидчика сашими. И я знаю, как это движение грамотно провернуть.
Возвращаюсь к своему месту во главе стола, перехватываю рукоять так, как это делают настоящие самураи и, разрезав воздух с жестким жужжанием, упираю конец меча в собственный живот. Тонкая рубашка не спасает от промораживающего касания древней стали.
─ Артём, ты рехнулся? ─ шепчет Костя, который на стрессе потеет как лошадь.
─ Переведи, что это меч Масамунэ, ─ буквально приказываю я Тори, проигнорировав Костика. У него яйца недостаточно чугунные для таких переговоров. ─ И если я подведу, то долг чести смою собственной кровью, совершив на ваших глазах ритуал сэппуку.
Господин Ямомато некоторое время смотрит мне прямо в глаза, пытаясь понять, не позерство ли это. Я же серьезен как могильная плита и только крепче оплетаю пальцами приятную рукоять. Приятнее только ее тело. И оно для меня еще опаснее.
Кратко кивает и бросает Тори буквально несколько слов.
─ Господин Ямомато согласен вести дела с вашей фирмой, но работать он будет только с господином Романовым, ─ переводит она, сохраняя идеальное спокойствие.
─Без проблем, ─ бросаю я, почтительно и бережно укладывая катану на край стола.
Тори переводит, и мы все уважительно кланяемся друг другу, после чего японцы гуськом выплывают из конференц-зала.
─ Артём, что это было? ─ хватает меня за рукав Костик, все еще опасливо поглядывая на катану, что лежит в опасной близости от меня.
─ Слушай, отстань! ─ отмахиваюсь я. ─ Все же получилось. Пофиг какими путями, главное ─ результат.
Мне нужно немного остыть, иначе взорвусь от гормональной бури, которая бушует в крови. Выскакиваю из конференц-зала и бегу по коридору так быстро и отчаянно, словно пытаюсь от кого-то убежать. Или догнать. Как в игре, добираюсь до контрольной точки и выхожу через пожарный выход. Рывками карабкаюсь по шаткой лестнице, что ведет на крышу. Раньше я тут курил, а теперь просто забираюсь продышаться, когда уже нет сил терпеть и неистовый бег по бесконечному полотну перестает помогать.
Сидит на бетонном ограждении и курит. Точнее, плачет и курит, пока ветер сдувает с красивого лица пряди непривычно темных волос. Возраст пошел ей на пользу: если раньше это была кукольная красота, то теперь она приобрела нотки аристократичности. Лера, словно коньяк «Hardy Perfection», с годами становится только лучше. Сколько бессонных ночей я провел, пытаясь представить, какой она стала. Я рисовал в воображении ее изменившийся образ, а потом начинал представлять чужие руки на ее теле. После часа-другого таких ментальных упражнений я в приступе бесноватого гнева начинал разносить квартиру.
─ Из-за меня плачешь? ─ спрашиваю я, остановившись шагах в двадцати от нее.
Одному Будде известно, каких сил мне стоит быть так близко к ней и не коснуться. Чувствую себя голодным псом, у которого брюхо к позвоночнику прилипло, а хозяин все запрещает подходить к миске с едой.
─ Нет, из-за тебя уже все выплакала, ─ отвечает зло, наскоро утирая слезы кончиками пальцев.
─ Но ведь и счастливые слезы тоже были.
Я сглатываю, вспомнив дивное сочетание струящихся по щекам слез и счастливой улыбки, что играет на ее губах. Я его часто наблюдал после завершения наших многочасовых игр, после которых плоть была на грани истощения, а все чувства находились в крайней степени взбудораженности.
─ Да, хорошо тоже было, ─ бросает сухо.
Боится воспоминаний, а потому описывает экстаз словом «хорошо».
─ Почему же ты просто сбежала, раз не все было так плохо? ─ выпаливаю я то, что терзало меня хуже бесконечного сэппуку.
─ Я никогда не могла уйти от тебя в открытую! ─ выкрикивает она, яростно втаптывая окурок в бетон. ─ Но мы сжигали друг друга, и кто-то должен был это прекратить. Тебе было больно…И мне тоже.
─ И что ж вновь не сбежала, когда увидела, кто твой новый босс? ─ спрашиваю я, сдобрив вопрос хорошей порцией сарказма.
Она выуживает пальцами, которые бьет крупная дрожь, очередную сигарету из пачки, заталкивает ее в рот и долго, и безрезультатно чиркает колесиком зажигалки. Я забираю у нее зажигалку, вскользь коснувшись привычно ледяных пальцев, и помогаю прикурить.
─ Можно мне тоже? ─ спрашиваю я, хотя бросил «травиться» пару лет назад.
─ У тебя нет своих? ─ Вскидывает на меня удивленный взгляд.
─ Нет, я бросил, ─ отвечаю я, забыв уточнить, что сейчас хочу сигарету именно из ее рта.
Молча протягивает мне пачку. Вытаскиваю сигарету, вновь коснувшись любимых пальчиков. Уже намеренно.
Дымим. Сердце мое тлеет, как сигарета
