Сицилиец для Золушки - Штогрина Анна
— Я уезжаю, Антонио! — твердо и безапелляционно произнесла я.
— Тебя не выпустят из ворот. Приказ Арманда…
— Ты свихнулся?! Хозяйка в доме — я! И мой приказ будут слушать люди, — мы повышали голос, разговор перерастал в спор.
— Эти люди на тебя не работают. Их приставил к тебе Арманд. Для твоей же безопасности. Мария, одумайся! Куда ты собралась? В тюрьму Медичи? Хочешь, чтоб Росси и тебя упек в соседнюю клетку с Дарио… если он вообще еще жив и находится там, — Антонио последнее сказал тише. А я вдруг расплакалась, как девчонка. От удушающего бессилия, от вселенской несправедливости, от болезненного одиночества, что колючей проволокой сдавливало ребра и впивалось острыми зазубринами под кожу.
— Мария… — Антонио присел перед моим лицом на корточки и приобнял меня, отрывая от руля. Пытался по-дружески утешить.
— Я все равно сбегу… Я найду способ. Ты ведь знаешь. Сегодня меня не будет в доме. Даже если вы прикуете меня наручниками к батарее. Антонио, я думала, ты мой верный друг. Что ты поддержишь меня и поможешь. А ты… ты… просто трус. Предатель! — я оттолкнула его в плечи. Злость от бессилия душила. Антонио несколько минут всматривался в мои мокрые глаза, пытаясь понять, насколько я серьезно настроена. Затем шумно выдохнул и проговорил, нервно откидывая свои длинные волосы назад:
— Тебя не пропустят через ворота. Даже пытаться выезжать нечего. Но… если мы провернем былой трюк, когда я за рулем, а ты в багажнике, возможно, я смогу уговорить охрану не досматривать машину.
Я вмиг перестала плакать. Досушила глаза кулаками. Потерла лицо, не веря в удачу. У меня все-таки появился союзник! Это великолепно. Мои шансы на выживание увеличивались с этой приятной новостью!
— Спасибо… и прости, что наговорила тебе лишнего. Просто… я до безумия истосковалась по мужу. И люблю его больше своей жизни! — вздохнула я. Антонио неопределенно хмыкнул, словно пожалел меня. Вслух же произнес:
— Мария, ты ведь понимаешь, что встретишь не того Дарио, которого ты знала. Он никогда не отличался кротким нравом. Как на него повлияло годовое заключение, никому неизвестно. Но точно не в лучшую сторону…
Отрицательно тряхнув головой, я четко произнесла:
— Я помогу ему все вспомнить. И моя любовь поможет ему вернуться к нормальной жизни.
Антонио лишь усмехнулся над моими словами:
— Очень надеюсь, что ты не разочаруешься, дорогая.
Трюк с выездом в багажнике мы провернули умело и ушло. Сквозь запертую металлическую крышку я, свернутая в неудобной позе, расслышала слова охранников:
— Зачем вы выезжаете?
— Хозяйка потребовала привезти из Будвы необходимые ей лекарства и вещи.
— Почему не заказать доставку, — с недоверием спрашивал постовой.
— Доставщик может не угадать с ее размером. А огорчать милую даму не хочется. Поторопитесь, ей и лекарства ведь нужны.
Несколько минут я не дышала. Замерла камнем. Затем шумно с облегчением вдохнула спертый воздух, когда послышался скрежет разъезжаемых ворот.
Мы ехали долго. Не меньше получаса. А мне показалось, что прошла вечность. В неудобной позе и с недостатком кислорода ломило не только тело, но и разболелась голова. Когда машину подтрухивало, я всхлипывала от боли, ударялась и затылком и поясницей. Наконец, мы остановились. С облегчением я зажмурилась от яркого света, когда Антонио открыл багажник.
— Бедняжка. Прости, Мария, я старался ехать предельно аккуратно, — Призрак потянулся ко мне руками и сгреб меня в охапку. Бережно поставил на асфальт. Ноги затекли, и Антонио придерживал меня за талию еще какое-то время.
— Все нормально. Не волнуйся за меня.
Мужчина кивнул. Обернулся по сторонам, чтоб понять, что за нами никто не следовал. Достал с пассажирского сиденья мою сумку с маскировочными атрибутами.
— Принаряжайся поскорее. Я пока подыщу нам другую машину. На этой в аэропорту лучше не светиться.
Я достала платье-балахон смазанно-серого цвета. Надела его поверх своей одежды. Закрутила волосы в бублик на затылке. Парик я надела последним и, глядя на свое отражение в маленькое автомобильное зеркальце, пригладила волнистые рыжие пряди. Затем вставила в глаза линзы, изменившие мой цвет глаз с карего на светло-серый. И спрятала глаза под затемненные очки. Преображение удалось. Я снова стала Эмилией Маркович. Знала б об этом вечно недовольная кузина Антонио, точно б придушила меня.
— Садись, Эмилия, — крикнул Антонио в приоткрытую дверь. Я обернулась на голос. Он подъехал на маленьком желтом Опеле.
— Ты где раздобыл эту чудо-машину? — спросила, усаживаясь в тесный салон. Антонио лишь пожал плечами. А вываленные провода из панели под рулем говорили о том, что он эту тачку явно не в прокат взял. Просто угнал ее со стоянки неподалеку.
— И каков у тебя план, Мата Хари? — снова завел разговор о размытом будущем Антонио.
— Пока добраться до Вольтерры. Затем найти крепость — тюрьму Медичи. Подкупить стражников и вызволить мужа, — с замиранием сердца ответила я.
— Хм… На словах все так просто. Только если там всех подмазывает Орсино Росси, вряд ли найдется смертник, готовый предать его.
— А мы поищем. Сначала разузнаем все, присмотримся, прислушаемся. Я чувствую, что у нас получится. К тому же, ты подумай, каково Дарио каждый день проводить в заточении.
— Уверен, что нелегко. А еще, что он превратился в настоящего монстра…
— Достаточно, — строго осадила я товарища. — Я не позволю никому, даже тебе, отзываться так о моем муже. Ясно и так, что годовое заключение никому не идет на пользу. Но это не значит, что на человеке надо ставить крест. Дарио — сильный духом и телом мужчина. Я в него верю, он все выдержал. И с радостью встретит меня — свою любимую женщину!
— Мне бы каплю твоей уверенности и… наивности. Ох, Мария, как бы не пришлось нам потом прятаться и скрываться еще и от Дарио. Выпускать голодного взбесившегося хищника из клетки — сомнительное развлечение.
— По-твоему, мне
