Майское лето - Зина Кузнецова
Бабушка уже была при параде.
– Ты куда? – спросила Нина, оглядывая ее твидовый костюм с юбкой.
– Еду заказывать мебель для новой беседки, – сказала она, надевая винтажные клипсы. – Твой завтрак на столе. Прошу тебя, кошечка моя, поешь от души. Там столько ягод, оладушки, варенье…
Нину удивляло, как бабушке удается достойно носить твидовый костюм и при этом оставаться такой совершенно простой. Хотя бабушка ее всегда умела своим видом вводить всех новых знакомых в заблуждение. Когда из машины показывался ее стройный, подтянутый стан, укутанный в элегантный плащ или костюм, любой думал: «королева», – а потом удивлялся, когда понимал, что королева умеет не только править, но и искренне заботиться обо всех, кто ее окружает.
Нина села, откинулась на спинку стула и тут же отправила в рот несколько ягодок черешни.
– Дедушка едет с тобой?
– Нет, он встречает рабочих. Сегодня придут наконец делать беседку… Эти бревна сваленные выводят меня из себя… Ладно, Ниночка, я ушла.
Когда за бабушкой хлопнула дверь, Нина уже доела свою порцию оладушек и облизала пальцы, испачканные сметаной и клубничным вареньем.
Запищал чайник.
Нина нашла в одной из кухонных тумбочек растворимый кофе, добавила свежих сливок и уже собиралась укутаться в плед у камина, когда отчаянно залаял Джин.
«Боже мой, неужели Любовь…»
Поставив кружку на чайный столик, Нина выбежала во двор. К ее счастью, кошки нигде не было видно, только двое парней стояли у ворот. Именно от них Джин собирался защищать своих хозяев.
«Наверно, рабочие, бабушка же говорила».
Нина крикнула:
– Джин! Ко мне! Фу! Нельзя!
Пес послушался, но, пока бежал к ней, недоверчиво оглядывался назад. Мало ли что…
– Вы его не бойтесь, он на вас больше не нападет, – сказала Нина и внимательно оглядела рабочих.
Совсем молодые парни. Высокие, и видно, что сильные. На голове того, кто всем своим видом выражал нахальство, была кепка «хулиганка», а во рту он держал травинку. «Могу поспорить, что отказа от женщин он никогда не слышал», – мысленно хмыкнула Нина. По второму молодому человеку Нина только мазнула взглядом. Он почему-то терялся на фоне этого, с кепочкой…
А тот, что в кепочке, тоже уже несколько раз оглядел ее с ног до головы. Нине показалось, что вот-вот он скажет что-нибудь насмешливое или что-нибудь фамильярное, в деревенском духе, вроде: «Какая баба! Загляденье!» – но он все молчал и молчал, только жевал травинку и смотрел.
– Нина! Почему двери распахнуты… – За ее спиной вырос дедушка.
– Тут… тут строители пришли, а Джин тявкал…
– Ну понятно, – сказал дедушка и тоже посмотрел на парней. – Здравствуйте, ко мне можно обращаться Андрей Георгиевич. Идите за мной на задний двор, я вам все объясню.
Парни направились за дедушкой, и этот, в кепке, шел так, как будто он был способен купить Лувр.
Когда все скрылись за домом, Нина обхватила себя руками, но ей совсем не было холодно стоять на ветру в легком топе. Кровь бежала под кожей быстро, как резвая река, а руки и щеки были теплыми и немного покрасневшими.
Нина тряхнула головой и вернулась в дом. «Надеюсь, кофе еще не остыл… Сколько я там простояла? Вечность?»
Кофе не остыл ни на градус.
Весь день Нина просидела в своей комнате. Туся с Даней, видимо, отсыпались за весь учебный год и даже не подавали признаков жизни, а остальные соседские ребята еще не приехали.
Укутавшись в плед, Нина села на диванный подоконник и открыла книгу, но долго не могла сосредоточиться. Стройка шла полным ходом, а стекло не спасало от раскатистых голосов рабочих.
Наконец история молодого моряка Мартина Идена, который не мог явить миру свои прекрасную душу и мировоззрение из-за недостатка образования и банальной неспособности выразить то, что он чувствует, поглотила ее. Нина отдалась роману целиком, без остатка. Сердце ее радостно билось каждый раз, когда Мартин читал новую книгу и узнавал все больше и больше, но стоило кому-то посмеяться над этим тонко чувствующим и робким в своей целеустремленности юношей, как она тут же начинала хмурить брови и кусать губы…
– Кошечка моя, – в комнату зашла бабушка. «Сколько же я уже читаю, если она успела вернуться?» – Отнеси, пожалуйста, молодым людям чай и оладушек, я какао варю, боюсь, убежит… будь любезна, дорогая. Они весь день трудятся без перерыва.
Нина загнула уголок странички, отложила книгу и со вздохом спустилась с подоконника. Взяв серебряный поднос, она вышла на задний двор. Около ее ног тут же запрыгал Джин.
– Не мешайся, не мешайся, – приговаривала она, пока шла до стройки.
К вечеру совсем похолодало, и Нина пожалела, что, забыв обо всем за книгой, так и не накинула ничего потеплее топа и юбки.
Парни сидели на оставшихся бревнах и с интересом смотрели на нее.
– Бабушка передала для вас, чтобы вы поели… – сказала Нина, нисколько не смутившись. В конце концов, все мальчики постоянно смотрели на нее. Она уже давно привыкла.
– Спасибо.
Они взяли с подноса тарелки и кружки.
Нина ушла бы в ту же секунду, но Джин снова проголодался и решил попытать счастье у тех, кого недавно собирался растерзать (насколько это возможно для таксы).
– Фу! Что за манеры! Джин! Фу!
Тот, что в кепке, рассмеялся:
– Да ничего, – сказал он и кинул Джину оладушку. – Джин, значит… А тебя как зовут? – это уже Нине.
– Нина.
– А ты, Нина, знаешь, прямо ничего такая, – жуя, он снова обвел взглядом ее с головы до ног. – Ноги длинные, бедра… Прямо обалдеть…
– Молодой человек, вы либо разговаривайте со мной интеллигентно, либо не разговаривайте совсем! – сказала Нина и, потеряв к нему всякий интерес, направилась к дому.
Глава четвертая
На следующий день все наконец ожили.
Спустившись вниз на завтрак, Нина первым увидела Даню, а точнее – его незакрывающийся рот, который
