36 вопросов, чтобы влюбиться - Зина Кузнецова
Надя натянула черные колготки и поправила юбку. Из зеркала на нее смотрела темнобровая девушка в школьной форме, только подчеркивающей юность ее обладательницы. В столовую Надя вошла бодрым шагом.
– Доброе утро!
Мама сделала глоток из своей кружки и улыбнулась:
– Доброе, солнышко.
Надя посмотрела на папу, ответившего ей взглядом человека, день которого не задался и который уже везде опоздал:
– Тебя подвезти? – спросил он, на ходу одновременно отхлебывая кофе и стараясь затянуть галстук.
– Нет, я сама, пешком, – ответила Надя, завороженно наблюдая, как мама встает и, смеясь над обычным для утра ворчанием отца, помогает ему с галстуком.
– Уже двадцать лет ты их носишь, а все никак не можешь сладить. – Мама положила руки отцу на грудь.
– Если я с этой удавкой совладаю, то лишусь этих минут с тобой, Оленька, – улыбнулся отец. Казалось, он совсем забыл про спешку.
Застывшая Надя пошевелилась и затронула стул, который скрипнул. Родители тут же очнулись.
– Сколько времени, Надюш? – спросил папа.
– Восемь.
– Как восемь?!
Все переместились в прихожую. Папа быстро накинул на себя плащ и взял свой черный кожаный портфель.
– Ну, я ушел…
– Пап, подожди, – не думая, воскликнула Надя и тоже стала надевать свой легкий плащ, – подбросишь?
– Ты же говорила… – Папа бросил взгляд на наручные часы. – А! Ладно, давай быстрее!
– Уже бегу… – Она схватила шелковый платок, но повязывать не стала.
– Хорошего вам дня, дорогие, – разнесся по подъезду мамин голос, когда двери лифта открылись.
В машине Надя специально села на переднее сиденье. Краем глаза наблюдая, как папа выезжает с парковки и уверенно крутит руль, она молчала. Она понятия не имела, зачем вдруг решила ехать с ним. Какое-то время назад ее открытие, как ей казалось, начисто лишило ее теплых чувств к отцу, но сейчас, вспоминая недавнюю теплую сцену в столовой, Надя снова захотела ощутить себя дочкой такого сильного и замечательного папы, каким она его считала всего лишь в том году.
У гимназии автомобиль затормозил.
– Хорошего дня тебе, – только и сказала Надя. Она была страшно разочарована этой поездкой.
– Тебе тоже. – Папа сильно спешил, поэтому, как только Надя захлопнула дверь машины, дал по газам.
До начала занятий оставалось еще десять минут. Коридоры школы были до потолка набиты смехом и гудением учеников. Пробираясь сквозь толпу старшеклассников, Надя заметила Пашу Ларина в тихом уголке. В руках он держал потрепанную книгу, обложка которой выглядела до того скучной, что Надя нисколько не усомнилась в том, что читает он не художественную литературу (что еще куда ни шло), а какой-то учебник.
«Боже мой, – думала она, пока поток толпы нес ее по коридору, как дощечку ручей, – во что я ввязалась? Нельзя действовать сгоряча, сколько раз я это уже себе повторяла. А все из-за отвратительных слов Семеновой. Нет, надо отказаться! Вряд ли я сильно подведу Пашу, уверена, что Декабристов ни за что не согласится участвовать. Поговорю с Пашей после уроков, объясню, что погорячилась и что нет у меня времени на этот научно-исследовательский цирк».
Паша приподнял очки и потер глаза. Всю ночь он читал о работе мозга и возникновении любви с точки зрения химии и биологии. Суть он уже уловил, но хотелось деталей, хотелось свободно ориентироваться во всех нейромедиаторах, частях мозга и гормонах. Чтобы немного отдохнуть от информации, он оглядел коридор. Взгляд его зацепился за Надю Строгановскую, которая, выбравшись из толпы ребят, остановилась у подоконника и бросила на него сумку. Паша был ей бесконечно благодарен. Ей и Диме. В тот вечер на приеме, продумывая план работы, он вдруг понял, что упустил из виду один, точнее, два важных момента. У каждого ученого были подопытные кролики. Пашина же задачка оказалась посложнее. Нужно было найти двух человек, которым глубоко плевать друг на друга. Задача не самая простая. Мало кто согласится, а ведь еще очень важно, чтобы подопытные не врали о своих чувствах, чтобы не было тайной любви одного к другому. И Надя с Димой очень удачно подвернулись ему. Вот уж два человека, жизни которых проходят совершенно в разных плоскостях и никак не пересекаются. Во всем: и в их равнодушных нескольких брошенных друг другу словах, и в скучающем взгляде Димы, и в недовольном курением Надином личике – считывалось отсутствие у этих двоих друг к другу каких-либо чувств, кроме тех, которые возникали вынужденно, когда они изредка встречались. И когда и Надя, и Дима не восприняли Пашино предложение всерьез и отказались, Паша расстроился. Кандидатуры одноклассников казались идеальными. Но каким-то совершенным чудом каждый из них все же согласился, и Паша чувствовал себя самым удачливым и счастливым человеком на Земле. Ему было неясно, на кой черт сдался Наде этот эксперимент, но у Паши не было времени разгадывать загадку, поэтому он просто испытывал к Наде искреннюю благодарность.
– Привет! – с улыбкой, сжимая в руке учебник, Паша остановился около нее.
Она заправила локон за ухо, обнажив золотые сережки, которые очень шли ей.
– Доброе утро, Паша!
– Спасибо тебе, что согласилась участвовать. Ты не представляешь, как это важно. – Надя кивнула и улыбнулась, а Паша в порыве искренней благодарности не заметил вымученности этой улыбки. – Предлагаю начать сегодня. Можно прямо после уроков пойти в библиотеку. Это не должно занять много времени, поэтому, если ты очень занята, не переживай. Сейчас Дима придет, и я ему тоже про библиотеку скажу.
– Как?! Дима тоже дал согласие?! Это уже точно?
– Ну да! – Тут замешательство на Надином лице заставило Пашу настороженно спросить: – Ты же не передумала? Придешь в библиотеку?
– Да, Паш, раз пообещала, – кивнула она смущенно после нескольких секунд раздумий.
Надя бросила быстрый взгляд на любимые наручные часы.
– И где он?
В пустынной библиотеке не было никого, кроме библиотекаря, скрывающегося где-то в глубине лабиринта стеллажей, Паши и Нади.
– Шел прямо за нами и исчез! – продолжила Надя недовольно. – Знаешь, Паш, у меня вообще-то через час балет. И если Дима всегда будет так небрежно относиться ко времени, то…
Дверь хлопнула, и Дима опустился на стул напротив Нади.
– Где ты был?
