Киллер (СИ) - Островская Алина

— Так что? — одернул меня Саня. Вот, прилип же, как банный лист к заднице.

— Что-что? — нервно переспросил, вышагивая к куче с брёвнами. Саня семенил за мной и сдаваться не собирался. Лицо озаряла весёлая улыбка, а воздух рассекал поднятый вверх указательный палец:

— Я уж думал, ты черствый, как кусок залежалого хлеба.

Резко развернулся к нему, шикнув:

— Че ты орешь?

Улыбка друга стала ещё шире.

— Нравится! Она тебе нравится! — радостно зашипел, озираясь по сторонам.

— Тебе как будто двенадцать лет, а не двадцать два.

— Сколько же я ждал этого момента! — продолжал фонтанировать Саня.

— Господи, послал же ты мне друга… Бери, — мы подняли очередное бревно и понесли к костру.

— А что, она очень видная девчонка. Одобряю, — кивает, сверкая ровным рядом. А ты? Ты ей нравишься?

— Саня, блин, что ты прицепился ко мне?

— А что такого? Ты у меня ого-го. Чего я спрашиваю, конечно нравишься, — резюмировал, оглядываясь на девичий берег.

— Она Милославская, Саня, — утомленно выдохнул, осаживая излишне эмоционального друга.

Он насторожился и снова бросил взгляд на девушек через плечо.

— Точно. Я ещё и думаю, лицо больно знакомое, — изумлённо подметил, переводя на меня сочувственный взгляд. Затем подобрался и оптимистично заверил:

— Ну и что, что Милославская. Принцессы не меньше крестьянок хотят любви. На этом поприще все равны.

— Равны да не равны, Сань.

— И все же, она здесь, с тобой, — верно подметил друг, подбадривающе хлопнув меня по спине.

«Со мной» — подумал я, заворожённо следя за плавными шагами девушки, приближающейся с остальными к купальской поляне. Голову украшал разноцветный венок, а лицо счастливая улыбка. Улыбка, которой невольно начинаешь любоваться.

2.6

Солнце растворилось на линии горизонта, окрашивая кучевые ватные облака пастельными цветами. Молодёжь весело галдела и смеялась. Закуски исчезали со скоростью света, медовуха лилась рекой. Ника сидела рядом, едва касаясь меня острым плечиком. В этом наряде с венком на голове она напоминала лесную нимфу. Такую же сказочную, призрачную, неуловимую. Открыто хохотала с парней, что корчили рожи и выделывали фигуры, играя в «Крокодила». А я от ее улыбки не мог оторвать глаз.

Она медленно потягивала сладкий, но крепкий напиток, изредка поглядывая на меня. Саня, сидевший напротив, бровями показывал, что мне пора предпринимать какие-то действия. Руки чесались кинуть в него что-то потяжелее. Благими намерениями выстлана дорога в ад, как говорится.

Сумерки сгущались и высокую пирамиду посередине поляны, с торчащим внутри деревянным колесом, зажгли. Купальский огонь полыхнул, тёплым светом заливая поляну. Горящие поленья из общего костра кинули в те, что были поменьше.

Умелые пальцы одного из деревенских парней принялись щипать струны гуслей и инструмент мелодично запел. Народ стал собираться в хоровод.

— Идём! — обрадованно воскликнула Ника, сжав мою ладонь тёплыми пальцами. Встала, вытягивая меня с собой. Чувствовал себя странно. Водить хоровод… это… какое-то ребячество. Тем не менее, девушка с обворожительной улыбкой затянула меня в круг, крепко стиснув кисть. Алые цветы пламени переливались в ясных глазах, завораживая. Околдовывая. Туман в голове — и все вокруг сливалось в одно размытое пятно, концентрируя внимание на ее глазах и манких губах. Что ж, ради неё отплясывать в хороводе — лишь малая доля того, на что я согласен. Эта мысль прострелила сознание, отрезвляя. Между тем, народ затянул:

— Гой Ярила, Гой Купала,

Ваша очередь настала.

Разгораются сердца

Словно угли купальца.

Гори-гори ясно,

Чтобы не погасло!

Гори-гори ясно,

Чтобы не погасло!

Молодёжь разделилась на пары: кто-то продолжил танцевать у большого костра, кто-то принялся прыгать через малые.

— О, смотри как весело. Давай тоже прыгнем? — захлопала в ладоши Ника. Я бросил взгляд на пару, не сумевшую синхронно перескочить раскалённые угли, и парень босой ногой приземлился на самое горячее. Запрыгал на здоровой ноге, посыпая проклятьями все, на чем свет стоит, а девушка обиженно насупилась, скрестив руки на груди.

— Очень весело…, - хмыкнул я.

— Дим, ну ты как всегда! — упрекнула пострадавшего мелкая девчушка.

Голосистые девушки в аккомпанементе с гуслями продолжали:

— Гой Купала, Гой Ярило.

Солнце землю озарило.

Коловрат поворотись,

Жарче пламя разгорись.

Ника сверлила меня просящим взглядом — не откажешь. Взял ее за руку:

— Только будь осторожна.

Перед нами пара удачно перескочила через костёр, наградив друг друга поцелуем. Люди на той стороне рукоплескали везунчикам, поздравляя.

Малые костры крохи лишь по сравнению с главным купальским. Их огонь высоко поднимался вверх, интенсивно отплясывая свой первобытный танец и выплёвывая красные искры в темное звездное небо.

Мы с Никой переглянулись, крепко держась за руки, взяли разгон и перескочили через, потрескивающие от жара поленья. Языки пламени ласково лизнули кожу оголенных ступней, но не обожгли.

Как и предыдущую пару, нас осыпали овациями, а Оля, блеснув охмелевшими глазами, ткнула Саню в бок и, кивнув в нашу сторону, обиженно пробурчала:

— Вот! Видишь? Перепрыгнули, не расцепляя рук, значит брак будет долгим и счастливым! А ты трус… Боишься испытания огнём.

— Оленька, душа моя, но мы ведь всего день знакомы…, - поспешил оправдаться мой друг, но я-то знаю, что разговоры о возможной потере свободы, добавляют в его шевелюру седины.

Ника нахмурила изящные бровки, вскинув на меня осторожный взгляд:

— Не знала, что это часть гадания…

— Я тоже, — заправил васильковую веточку обратно в венок, разглядывая своды девичьих щёк, залившиеся лёгким румянцем, то ли от жара огня, то ли от смущения.

Вокруг снова завертелся хоровод. К гуслям присоединилось звучание свистульки и веселое дребезжание бубна, задающее ритм. Часть молодёжи, изрядно выпившие, принялись играть в «Горелки».

Вероника же танцевала вокруг меня так, словно ее больше никто не видел. Плавная и изящная, как травинка на ласковом летнем ветерке. Я неуклюже топтался возле неё, жалея, что мы на этой поляне не одни. Метал молнии в стороны парней, что блуждали по Нике плотоядными взглядами. Улавливая мой настрой, они отворачивались, но один все же осмелился подойти:

— Красавица, идём, я покажу тебе, где расцвёл папоротник, — еле выговорил, с трудом шевеля, заплетающимся языком. Она оглянулась на пьяного здоровяка через плечо и вернула взгляд ко мне.

— Иди дальше, — посоветовал парнише, подкрепив слова суровым взглядом.

— А ты кто такой? — с вызовом подошёл ко мне вплотную, обдавая тошнотворным ароматом алкоголя, пота и рыбы.

— Глеб, не надо, — шепнула Ника, пятясь назад.

Отвлёкся на неё, но все же успел увернуться от летящего мне в лицо кулака. Пьянчуга, не удержав равновесие, пробежал мимо и скатился вниз по оврагу к реке.

Девушки запричитали, кто-то испуганно взвизгнул.

— Живой? — крикнул задире. Он молчал. Этого мне не хватало. Спустился вниз, пошевелил обмякшее, на первый взгляд, тело. Хитрец извернулся, скинул меня в воду с крутого берега и набросился с новой порцией кулаков. Яростно рассекал воздух, пока я делал шаги назад. Глубина до пояса, достаточно. Поднырнул и опрокинул драчуна вниз головой, пусть освежится и протрезвеет.

После моего манёвра интерес к драке, если ее можно так назвать, угас. Народ вернулся к своим делам, снова заиграла музыка. Ника спустилась за мной к берегу и сидела, окунув щиколотки в воду. Оглянулся на здоровяка — тот решил вылезти с другой стороны.

— Из-за меня ещё никто никогда не дрался, — призналась она, разглядывая мою рубашку, плотно прилипшую к телу. Стянул ее с себя и выжал. Голубые глаза застенчиво блеснули в желтом свете Луны.