Екатерина Есина - Любовь начинает и выигрывает
– В одно легендарное нехорошее место! – Олигарх загадочно улыбнулся. – Когда я учился в школе в старших классах, мы с твоей тёзкой Риной тут часто бывали, благо театральная студия находилась неподалёку.
– А, я, кажется, догадываюсь. Это – «нехорошая квартира», музей Михаила Афанасьевича Булгакова! – воскликнула Арина.
– Точно так! Рина обожала «Мастера и Маргариту», а Булгаков, если ты меня внимательно слушала, мой любимый писатель. Только, когда мы сюда в школьные годы приходили, никакого музея не было. В этом подъезде жили самые обыкновенные люди в коммунальных квартирах. Потом одну из квартир расселили, она долгое время пустовала, туда потихоньку стала стекаться хиппующая молодёжь. Соседи считали этих молодых людей «нечистой силой» и при любой возможности поливали святой водой.
Ринины родители часто ездили в командировки. Оставшись дома одна, она иногда приходила жить к хиппи в эту квартиру. «Не стану актрисой, – говорила мне Рина, – стану известной журналисткой, а ещё лучше – известной писательницей. А настоящий журналист должен побывать везде и со всеми пообщаться». Я тоже туда пару раз сбегал с уроков послушать концерты Шевчука и Курёхина. В то время дом был расписан даже снаружи, сейчас только внутри, в основном, стены вдоль лестницы.
Существовала особая традиция – перед подъездом дома надо было задумать вопрос и, поднимаясь по ступеням, смотреть в пол, а потом в какой-то момент поднять взгляд. Надпись, которую увидишь первой, была своеобразным ответом.
Арина с Михайловым подошли к подъезду дома, где располагалась «нехорошая квартира».
– А давайте, мы, Сергей, с вами тоже что-нибудь загадаем, – предложила девушка, впервые рискнув назвать его по имени.
– Если честно, давно ничего не загадывал, – признался олигарх. – Почему бы и нет, давай попробуем!
Открыв массивную дверь подъезда, Арина и Сергей Сергеевич оказались на достаточно просторной лестничной площадке. Испещрены надписями были не только стены, но и сама лестница, перила и даже потолок.
Опустив головы, они молча прошли несколько пролётов.
– А теперь поднимаем головы и читаем! – скомандовал Михайлов.
Арина мгновенно среагировала и прочитала первую попавшуюся надпись на противоположной стене.
«Оскорбление является обычной наградой за хорошую работу», – вслух произнесла она. – Да уж, загадала, так загадала, – разочарованно протянула девушка.
– У тебя, Арина, видимо, какой-то деловой вопрос был. Ну, теперь моя очередь!
«Трудный народ эти женщины», – озвучил написанное Сергей Сергеевич. И дальше он прочитал то, что было написано совсем рядом: «Зачем же гнаться по следам того, что уже окончено?»
– А вы, судя по ответу, наоборот, о чём-то совсем неделовом подумали, – усмехнулась Фёдорова.
– А давай, Арина, ещё что-нибудь спросим, – не обращая внимания на её иронию, предложил Михайлов.
– А давайте! Итак, попытка номер два, надеюсь, более удачная.
Пройдя ещё один пролёт, олигарх остановился, задрав голову.
– Сейчас я первый читаю! Боже, нет!
На потолке виднелась хорошо читаемая надпись: «О боги, боги мои, яду мне, яду!..»
Арина вздрогнула и наткнулась на следующую цитату из Булгакова:
«Да, человек смертен, но это было бы ещё полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус!»
– Арина, не бойся, это нам нечисть местная вредит, сегодня полнолуние, вот они и стараются нас огорчить…
Как может вредить нечисть, Арина знала не понаслышке. Она поневоле вздрогнула, вспомнив события своего детства. Ещё когда Арина была совсем ребёнком, родная мать пыталась приобщить её к ритуалам тёмных сил.
– Надо же, не закрасили, – воскликнул Михайлов, – след от моего ножика остался!
На треснутом и слегка выщербленном подоконнике и впрямь виднелась крохотная надпись «Р+М=?».
– Равняется любовь, – с каким-то непонятным чувством досады расшифровала надпись Арина.
– Ну, что ты, какая любовь в четырнадцать лет! – возразил ей Сергей Сергеевич.
– Джульетте, между прочим, как раз четырнадцать было. – Арина посмотрела на олигарха красноречивым взглядом.
– Да, нет, Арина, это была не любовь, мы были счастливы иначе. Что касается моей первой любви – это случилось уже тремя годами позже. Я воспылал безудержной страстью к одной своей однокласснице…
– Ой, я читала в каком-то интервью, – подхватила фразу Арина, – вы признались ей в любви на выпускном вечере, но она посчитала вас бесперспективным. Это вас-то!
– Ну, если честно, я на тот момент таким и был. Поэтому я на свою первую любовь не в обиде, я ей как раз очень благодарен. Представляешь, какая у меня была мотивация доказать ей обратное?
Олигарх замолчал, глядя на вырезанные буквы.
– А вот Рина меня всегда считала каким-то особенным, избранным даже. Она часто говорила, что ждёт меня великое будущее. Как у Брэдбери в одном из произведений: «Только она одна из всех, кого я помню, смотрела мне прямо в глаза – так, словно я что-то значу». Для Рины я очень много значил…
Помнится, мы пришли сюда как-то в феврале, я тогда и не знал, что праздник такой существует – день Святого Валентина.
– Ну, вот, Сергей Сергеевич, а говорили, что были счастливы иначе, а у вас самая что ни на есть настоящая любовь была! – перебила олигарха Арина.
– Ты дослушай сначала. – Михайлов недовольно мотнул подбородком.
– Извините. – Арина подняла обе руки капитулирующим жестом.
– Так вот, продолжаю. Пришли мы как-то сюда в феврале, и Рина начала всем про этот праздник рассказывать. О том, что существовал в Европе такой обряд, совсем недавно, ещё в начале XX века: накануне дня Святого Валентина собирались молодые люди и складывали куда-нибудь соответственное их числу количество бумажек, с обозначенными на них именами знакомых молодых девушек. Потом каждый парень вынимал такую бумажку. Девушка, имя которой доставалось молодому человеку, становилась на предстоящий год его «Валентиной», так же как и он – её «Валентином». И отношения у них на целый год были вроде тех, какие, по описаниям средневековых романов, существовали между рыцарем и его «дамой сердца». То есть никаким сексом там и не пахло. – Олигарх с какой-то укоризной посмотрел на Арину.
– А я про секс ничего и не говорила. – Арина сделала вид, что обиделась.
– Но предполагала, – сказал Михайлов, внимательно на неё посмотрев. – Секса, как ты знаешь, в СССР вообще не было, ну да ладно. В тот вечер мы тоже решили подписать бумажки и поиграть, только наоборот: девушки подходили и выбирали себе рыцарей. Я так волновался, что написал своё настоящее имя «Сергей». Представляешь, Рина вытаскивает бумажку, читает и плачет. Ну, потом, когда всё выяснилось, она меня чуть не убила…
