Девочка Севера (СИ) - Серж Олли

Главное было — дожить до шести утра. В это время народу на вокзале становится больше, и патрульные занимаются только очевидно пьяными и агрессивными дебоширами.

Разобравшись с билетами, покупаю себе две сосиски в тесте и кофе из автомата.

Ммм… Вгрызаюсь в обветрившую булку, испытывая невероятное жадное удовольствие и ощущая, что наконец-то успокаиваюсь от навязчивых мыслей о Северове.

Вероятность нашей новой встречи очень мала. Хотя бы потому, что я езжу на общественном транспорте, а он на личной машине.

Но триггер не отпускает. И устраиваясь удобнее на козырном месте возле батареи, я думаю о том, что у моего мужчины непременно будут такие же широкие плечи, как у Сергея, и пахнуть он будет так же приятно: каштаном, перцем и какой-то пряной травой…

— Девушка!

— Ммм… — ёжусь я от громкого голоса над ухом.

— Девушка, ваши документы! — Голос становится строже и тяжелеет.

Меня подкидывает от него, будто пружиной, и я воровато озираюсь по сторонам, видя перед собой двух полицейских.

— Ваши документы, — теряя терпение, рявкает мужчина.

— Да, секунду, — киваю я, шарю рукой по соседнему креслу, и меня окатывает липким жаром по спине.

Рюкзак! Его нет!

Глава 8. Реальности.

Софья

— Ну, пожалуйста, можно мне позвонить! — Я кричу в пустоту гулкого коридора и в отчаянии качаю руками решетку, пытаясь привлечь к себе внимание ее металическим скрежетом.

— Эй, угомонись, подруга, — подаёт голос из угла камеры женщина с потекшим ярким макияжем на лице. — Эти до распоряжения начальника или бабла на лапу ещё никого ни разу не отпустили. День рабочий не задался, — она накидывает на выжженные перекисью белые волосы капюшон, — так хоть высплюсь. Отпустят утром, куда денутся.

— Извините… — шепчу.

Устало врезаюсь затылком в прутья решетки и стекаю по ним вниз, присаживаясь на корточки.

Студенческий, зачетка, документы на квартиру, кошелёк… Все! Все было в рюкзаке! Вот кому он понадобился? Старый, девчачий… Как теперь документы на квартиру восстанавливать?

И как я так крепко уснула, что на другой бок перевернулась и с рюкзака голову убрала?

Хорошо, что хоть паспорт остался в интернате. Нужно просто дождаться утра, позвонить маме Любе, и она все решит. Стыдно перед ней. Ну а что делать?

Поясница чувствует гуляющий по полу сквозняк и заставляет меня снова подняться на гудящие от усталости ноги.

Скорее всего, начальство приходит у них в девять. Это пока они чаю попьют, смену сдадут… ох! Примерно часа четыре тут куковать.

И на это время в моем распоряжении: тесная камера примерно на восемь квадратов, тусклая лампочка под потолком и две узкие длинные лавки, приваренные к стенам напротив друг друга. На одной из них развалился и спит какой-то пьяный бомж. Подходить к нему мне хочется меньше всего, потому что даже пахнет он специфически. А на второй, вытянув вперёд ноги в высоких ботфортах, сидит та самая женщина, которую я пять минут назад разбудила.

Осторожно присаживаюсь на край ее лавки и тоже накидываю на голову капюшон, чтобы хоть как-то абстрагироваться от мерзкой атмосферы кпз. Страшно представить, какой контингент здесь обычно ночует, и чем болеет.

— Тебя за что, мелкая? — Слышу голос своей соседки по лавке за спиной. — Сперла чего-то?

— Нет, — качаю головой, оборачиваясь, — без документов на вокзале забрали. У меня рюкзак украли.

— Ну а чего сразу никому не позвонила? — Спрашивает женщина удивленно. — Уже бы приехали родственники, денег дали, и дома бы спала.

— Телефон разрядился, — жму плечами. — И денег некому платить.

— Бедолажная… — проскакивает в голосе женщины сочувствие. — Восемнадцать то хоть есть?

— Есть, — отзываюсь тихо.

— Ты тогда смотри, — она подсаживается ко мне ближе и обдаёт несвежим сигаретным дыханием. — Если позовут чаю попить, ни в коем случае, не признавайся, что нет у тебя никого при бабле. Наоборот. Проси телефон, звони всем, кого номера помнишь, ври что брат из армии вернулся.

— Зачем? — Я удивленно смотрю на женщину.

— Ох, дура, — вздыхает она. — Потому что в зеркало ты себя видела? Тебя ж только мёртвый не захочет. Одни глазищи чего стоят. А менты, они тоже мужики. Для меня — вполне себе вариант. Ну тебе то… Тела их потные облизывать зачем?

— С чего вы решили, — у меня ухает сердце, — что я буду интересна им в таком плане?

— Ну я то здесь не первый раз, — ухмыляется она. — Любят местные «мальчики» девочек попроще. Столько лет пируют!

— И вы тоже? — Срывается с моих губ шокированное. — Извините, — добавляю смущенно.

— А что? — Брови женщины обижено взлетают вверх. — Я хуже всех что ли?

— Нет, — мотаю я головой. — Вы…красивая, — добавляю после заминки.

Ну что тут ещё сказать?

По коридору прокатывается эхом грохот ботинок.

— Ещё кого-то ведут! — Фыркает моя новая знакомая. — Главное, — кивает на соседнюю лавку, — чтобы не такого же. Иначе задохнёмся с тобой.

Но к решетке подходит только один полицейский.

— Ты! Как там тебя? — тычет в меня пальцем.

— Софья, — съёживаюсь от неожиданного внимания.

— Давай на выход. Пообщаемся.

Я застываю и беспомощно оглядываюсь на женщину, ища подсказки, как поступить.

— Ай, — она встаёт на ноги и подходит к решетке. — Командир, может со мной лучше пообщаешься? — заигрывающе расстегивает куртку и стреляет в мужчину глазами. — Мяско все здесь, зачем тебе трава?

— Место займи своё, — рявкает на неё полицейский, осаживая строгим взглядом. — Как там тебя, Софья! На выход! — Открывает дверь, и я послушно поднимаюсь со своего места.

— Не дрейфь там! — Несётся мне в след, я на секунду оборачиваюсь, шепча «спасибо».

Пока мой конвойный закрывает дверь в камеру, разглядываю его. Не старый, не молодой. Примерно лет сорок. Форма натянута на пивном животе, рост небольшой для мужчины, лысеющие виски. Он тихо материться, потому что ключ проворачивается в замке не сразу.

— Давай иди, — переводит на меня свой оценивающий, тяжелый взгляд.

— Куда? — Я от охватывающей меня паники откровенно туплю.

— Прямо, иди, — он повышает голос.

Мысли о том, как здесь принято «пить чай» запускают по моим нервным окончаниям мандраж.

«Но ведь если я не захочу? Ничего же не будет? Ну конечно,» — я пытаюсь успокоить себя. — «Они же не насильники. Найдут сговорчивее.»

— Проходи, — мужчина распахивает передо мной дверь небольшого кабинета и кивает на стул возле стола. — Садись.

За столом сидит ещё один полицейский. Тот, который принимал меня и забирал личные вещи. Кстати, как раз они сейчас и лежат перед ним на столешнице среди чашек и упаковок с печеньем.

— Ну чего так робко, — вдруг расплывается, он в улыбке. — Сама ж выйти просилась. Вот, чайку с тобой попьём и отпустим.

Мой конвойный захлопывает дверь, обходит меня и, стягивая со стола кусок тигрового рулета из пластиковой подложки, плюхается за стол.

— Я не хочу кушать, — мотаю головой, чувствуя, как паника нарастает. — Я хотела бы сразу уйти.

— Сразу не получится, — делает глоток чая из кружки полицейский. Я скольжу взглядом по его погонам, пытаясь определить звание. Кажется, капитан. — Документов то у тебя попрежнему нет. Поэтому, до выяснения личности, отпустить не имеем права.

— Тогда зачем вы меня позвали? — Спрашиваю с опаской.

— Мы можем отпустить тебя под залог, например, — ухмыляется конвойный. — Ты же телефон просила, чтобы кому-то позвонить?

— Да, — киваю. — Маме. Только она на ночь отключает телефон. Увидит и перезвонит вам.

— Нет, — цокает языком капитан. — Зачем волновать маму. Нужно кого-то понадёжнее.

— Кого? — непонимающе жму плечами.

— Тарас, сам давай, сгоняй, набери номерок. — Капитан придвигается поближе к моему конвойному. — Может она из кармана бумажки сперла, а мы ее на поляну привели.

— Понял… — кивает Тарас. Резко подрываясь, делает из кружки глоток чая, запивая рулет, и выходит из кабинета.