Держись от меня… поближе! (СИ) - Рымарь Диана

— Привет, милая, — проговорил Велесов, схватил ее за руку и затащил в кабинет. — Ты что тут делаешь? Дома, надеюсь, не была? Готовлю сюрприз…

— Приятный? — спросила Адель, вымученно улыбнувшись.

— Думаю, тебе понравится… — обтекаемо ответил он.

И тут в душе Адель что-то надломилось — громко, с хрустом, так, что уже не починишь. Как ломается ветка, когда на ней виснет какой-нибудь жирный бугай. До нее окончательно дошло, какой мерзкий поступок совершил Максим. Стопроцентно сам испортил стены — подвиг как раз для его роста. Наверняка и вещи вывез тоже сам, сымитировал ограбление, чтобы убрать из квартиры ее и сына.

— Это Рита — сюрприз, который мне должен понравиться? — прохрипела она.

В эту самую секунду с Велесова будто слетела маска. Дружелюбное лицо вдруг исказила злобная гримаса.

Адель стояла и круглыми глазами смотрела на человека, которого хорошо знала, как ей совсем недавно казалось. Могла с легкостью вспомнить его сонную утреннюю полуулыбку или хмурый лоб, когда он работал над документами, страстный блеск в глазах, когда он видел ее обнаженной. Но такое злобное выражение лица — это, пожалуй, впервые.

Ее Макс… Ее огромный, веселый, любящий Макс вдруг превратился в злобное чудовище! Эта резкая метаморфоза пугала, выбивала из-под ног почву.

Конечно, как и любой другой человек, Велесов мог вспылить, накричать. Это даже не было редкостью в их семье, он периодически это делал. Но Адель знала: у него напряженная работа, бизнес не может всегда идти гладко, поэтому относилась к таким выпадам с пониманием.

Однако чем вызвана эта неприкрытая злость? Чем она ее заслужила?

— Какой у тебя план, Максим? Выселить нас в коммуналку, и на этом всё? Что ты творишь?!

— Только не надо делать из меня монстра! У тебя вообще-то есть своя квартира. Вы можете жить там.

— Ты прекрасно знаешь, что не можем! — возмутилась она, сжав руки в кулаки.

Действительно, квартира у нее была — досталась после смерти родителей как единственной наследнице. Маленькая двушка в старом хрущевском доме. После переезда к Велесову Адель сдавала ее и на эти деньги по большей части жила, не хотела сильно его напрягать. Конечно, Максим выделял некую сумму на домашнее хозяйство, а позже на памперсы и необходимые вещи для ребенка, но всегда весьма ограниченную. Гражданская жена очень старалась укладываться в бюджет, хотя это и было трудно. Кому же охота в очередной раз слушать лекцию на тему транжирства. К тому же у Велесова, несмотря на высокий доход, средств часто не хватало, он бесконечно вкладывал их в товар, любил рассуждать на тему того, что деньги должны работать, нечего их складировать.

Но однажды случилась беда — Адель позвонили соседи и сообщили, что квартира сгорела. Не чуя ног, Сафронова прибежала в родительский дом и обнаружила, что от родного жилища целыми остались лишь стены. Квартира выгорела основательно. Квартиранты, слава богу, не пострадали, но денег за испорченное имущество с них получить не удалось, хоть и были, по всей видимости, виноваты сами. Какие деньги у студентов?

Велесов очень долго сокрушался по этому поводу, потом пригнал рабочих. Квартиру расчистили, поменяли окна, выбросили всю мебель и прочий мусор.

«Потихоньку-помаленьку сделаем ремонт…» — пообещал тогда Максим.

Но потом у него на работе неожиданно начались какие-то сложности, и Велесов объявил, что с ремонтом придется пару-тройку месяцев повременить. С тех пор прошло полтора года.

— Там голые стены и даже ванной нет! — топнула ногой Адель.

— Так сделай ремонт сама! Слабо? Конечно… Как деньги нужны, так сразу Макс! Золотую рыбку на всю жизнь поймала, что ли? Я, может, запарился твои желания выполнять!

— Это ты-то — золотая рыбка? — хмыкнула Адель.

— Я-то! — рявкнул он. — Нормально устроилась… В своей жизни дня не работала, всё я да я…

После того как родительская квартира сгорела, нехватку бюджета Адель восполняла подработками: занималась письменными переводами, писала доклады и курсовые работы по иностранным языкам. Платили немного и нерегулярно, но хоть какая-то наличность. Кроме того, жизнь мамочки в декрете вряд ли можно описать фразой «ни дня не работала». Встала с утра пораньше и ка-а-ак пошла «не работать»: приготовление завтрака, уборка, готовка, уход за ребенком и тысяча других дел, которые домохозяйки выполняют ежедневно.

— А ты думаешь, это так просто? — возмутилась Адель. — Ребенок, уборка, стирка, глажка, переводы, потом учеба…

— Вот где у меня твоя учеба! — гаркнул Максим, проведя рукой по шее. — Сидишь за своим ноутбуком часами, да за книжками, языки свои долбаные изучаешь… Нет бы котлет навертеть или борщ сварить…

— Но как же? У нас в морозилке всегда котлеты моего производства и пельмени! Вареники с вишней…

— То разве вареники… Могла бы больше стараться! Их есть невозможно…

— Но ты же ел! Причем за ушами трещало!

— Да, ел… — неожиданно согласился он, а потом снова ринулся в наступление: — Мне надоело, понимаешь? Я праздника хочу! Жизни-праздника! А ты всё пеленки, распашонки, учеба… В парикмахерскую сходила и то перед вечером встречи выпускников! Дома вечно как непонятно что… Я тебя брал молодую, красивую… а получил что?

— Что получил? — спросила Адель на автомате.

— Чучело в халате!

Адель неловко пригладила волосы. С утра в зеркало смотрелась — чучела там не видела. Ну да, может быть, она не идеальная хозяйка и не «Мисс Вселенная»… Но определенно никакое не чучело! Кстати, халатов у нее вообще нет. Дома старалась ходить аккуратной, несмотря на декрет: хорошенькие шорты, майки свежие, бельишко новое покупала периодически.

«Видно, не интересно оно ему больше… бельишко мое…» — вдруг дошло до нее.

И все эти придирки лишь для того, чтобы оправдать одну большую подлость — измену.

— Ты мог не устраивать спектакль, просто сказал бы — больше не хочешь со мной быть… Зачем нужно было таким мерзким способом выдворять меня из квартиры? — вдруг спросила она. — Честно признаться стыдно?

В этот самый момент заметила, как у Макса покраснели уши — верный признак высокого эмоционального напряжения.

— Еще чего придумала! Мне стыдиться нечего!

«Ну да, ну да, нечего…» — Адель наблюдала за тем, как красная краска покрыла лицо Велесова, а потом и шею. Похоже, попала в точку. Небось муженек вообще с ней объясняться не планировал, прислал бы вещи, и всё…

На душе стало так гадко, что пришлось до крови закусить щеку, чтобы не разрыдаться прямо здесь и сейчас. 

— Можно было поступить по-человечески, Макс! — протянула она, еле сдерживая рвущуюся наружу обиду. — Я не из тех, кто стал бы навязываться! Договорились бы об алиментах, днях встречи с Борисом…

— Так, стоп! — Велесов от возмущения даже зубами заскрежетал. — Какие к чертям алименты?! Ты думаешь, я тебе часть выручки отдавать буду, что ли? Совсем кукушкой поехала?! Мы с тобой официально не женаты, так что…

От последних слов Велесова Адель в буквальном смысле затошнило.

Осмотрела модно обставленный кабинет. Тут тебе и кресло кожаное, и стол новый, и монитор у компьютера гигантский, и люстра хрустальная под потолком, и даже свежий ремонт. Не так-то и паршиво идут дела у Максима. Деньги есть… просто он не хочет тратить их на семью.

— Но Борис ведь твой сын! И по закону ты должен платить алименты! — резко выкрикнула она.

— Если думаешь, что до его совершеннолетия будешь жировать за мой счет, то ты ошибаешься! Я не лох, не позволю разводить меня на бабки!

Его слова подействовали на нее не хуже, чем если бы надавал оплеух.

— Алименты — это значит разводить на бабки? Тебе вообще сын нужен? — воскликнула она.

— При таком раскладе мне проще написать отказ от родительских прав! — буркнул он.

Последняя фраза Велесова на миг оглушила Адель. Перед глазами всё поплыло, она схватилась за край стола, чтобы иметь хоть какую-то опору. Прикрыла глаза, пытаясь переварить услышанное.

Ну ладно — бросить ее. Это Адель худо-бедно могла понять. Ну разлюбил, ну не интересна больше… Но Борюсик! Он же сын, плоть от плоти, любимый комочек счастья, самое позитивное и непосредственное существо в мире…