Несчастья бывшего парня (ЛП) - Блэк Шайла

За последние три года каждый раз, когда я впивалась ногтями в спину другого мужчины, я заставляла себя чувствовать хотя бы половину того удовольствия, которое доставлял мне Уэст. Я никогда этого не испытывала, потому что все еще была одержима мужчиной, за которого чуть не вышла замуж.

Даже если я отброшу всю эту шумиху и чушь, под которыми себя похоронила, я все равно буду зациклена на нем.

Вот я и призналась. Может быть, мне нужно было сделать это, чтобы двигаться дальше. Может быть, это часть того, чтобы вытащить его из моей системы. Позволить ему поцеловать меня тоже было неплохо.

Да, я рассуждаю логически, но все равно поднимаю к нему подбородок, вытягиваю губы, впиваюсь пальцами в руки.

— Эрин… — бормочет он в дюйме от моих губ.

Затем он останавливается, совершенно неподвижный, все его тело напряжено. Я трепещу в предвкушении, что он уже поцелует меня.

Но он не целует.

Проходит дюжина секунд, прежде чем я понимаю, что он ждет, чтобы я преодолела последний дюйм между нами. Если я хочу, чтобы его рот был на моем, а я хочу, то должна сделать последний шаг.

Слишком поздно сомневаться в мудрости этого решения. Я приподнимаюсь на цыпочки и прижимаю наши губы друг к другу.

О, боже мой. Я снова целую Уэстона Куэйда.

Поначалу он колеблется. И вдруг — лесной пожар. Чувствовать его губы на своих — это райское наслаждение, возвращение домой, совершенство. Как будто каждое воспоминание о нашей страсти преследовало меня во сне. Его запах наполняет воздух обонятельным эквивалентом крэка. От его прикосновения я чуть не плачу.

Он крепче обнимает меня за мгновение до того, как начинает руководить нашим поцелуем, поднимая меня на стол и раздвигая ноги, втискивая свое тело между ними, и удерживая меня там, как будто он решил никогда не отпускать. Я все еще пытаюсь отдышаться и осознать, что происходит, когда он погружает свой язык в мой рот, берет мою задницу в свои руки и прижимает эрекцию к моей влажной боли.

Уэст был терпеливым и игривым любовником, часто находя хитроумные способы меня уничтожить. Мужчина, целующий меня сейчас, — демон-собственник. Он подталкивает меня в молчаливом требовании. Сила его губ и его воля наклоняют мою голову, пока он не проникает в мой рот еще глубже. Он заставляет мою голову кружиться, мое сердце колотится, а киска требует большего.

Мой бывший больше, чем просто плавит меня. Я вот-вот распадусь. В этот момент ничто не имеет значения, кроме как обхватить его ногами. Ну, за исключением, может быть, того, что мой рот где-то на нем. Везде. Мне нужно ощутить вкус его соленой кожи и мускуса, который я никогда не забуду.

Я заканчиваю наш поцелуй и провожу губами по его подбородку, затем облизываю шею. Да, этот аромат, которого я жаждала, прямо здесь, такой сильный и мощный. У меня от этого голова идет кругом. Но его стон от ощущения моего рта на нем поднимает мое возбуждение на новый уровень. Может, он и разжигает меня, но я тоже добираюсь до него.

— Черт, Эрин.

Он откидывает голову назад и рычит.

— Мне нужно больше тебя.

Он стягивает с меня рубашку, обнажая плечо. Я выгибаюсь ближе, цепляясь за него. Его рот мгновенно ласкает мою обнаженную кожу, язык облизывает, зубы тянут. Я задыхаюсь от этих ощущений. Нет ничего такого, чего не сделал бы со мной другой человек, но когда Уэст творит свою магию, это как-то совершенно ново.

— Тебе хорошо? — хрипит он.

— Да… Я тоже хочу сделать это с твоими сосками. Целовать их, всасывать их, облизывать языком. Затем я хочу спуститься вниз по твоему телу, прижаться ртом к твоей киске, есть тебя, пока ты не выкрикнешь мое имя, когда кончишь.

Да. Сейчас!

Я возилась с пуговицами его рубашки, целуя его плечо, открывая простор его золотой груди. Чем больше я обнажаю, тем больше изумляюсь. Уэст всегда был хорошо сложен, но с тех пор, как я в последний раз видела его голым, у него явно развилась жесткая спортивная привычка.

— О, боже мой!.. — выдыхаю я.

Этот мужчина всегда был моей фантазией, но сейчас он еще сексуальнее. Как же мне устоять перед ним?

Зачем мне вообще это нужно?

Есть причина, но я не могу вспомнить ее прямо сейчас. И это не имеет значения. Важно только, чтобы мой язык оказался на этом плоском мужском соске в дюйме от моей досягаемости.

Судорожными движениями я сбрасываю с его плеч пиджак и с радостью слышу, как он падает на пол. Но я слишком занята, дергая накрахмаленный белый хлопок, мешающий мне видеть его голый торс.

— Я хочу, чтобы ты был голым.

— Ты первая, — стонет он, стягивая мою рубашку с ребер на грудь.

Я неохотно прекращаю прикасаться к нему и поднимаю руки. Потом он срывает с меня блузку и швыряет ее через всю комнату. Прохладный воздух касается моей кожи. Мы тяжело дышим. Наше тяжелое дыхание заполняет кабинет, когда он расстегивает последние пуговицы своей рубашки и сбрасывает ее, теряя ее где-то на моем захламленном столе позади.

И я впервые смотрю на него беспрепятственно.

Срань Господня.

Уэст не останавливается, чтобы позволить мне облизать глазами все выступы и твердую выпуклость его сильных плеч, четко очерченных грудных мышц или этой новой упаковки из шести кубиков. Нет, он уже отодвигает кружевные чашки моего бюстгальтера и заправляет их под мою ноющую грудь. Они выпирают — в дюймах от его ожидающего рта.

— Я мечтал об этом.

Его горячее дыхание омывает мои тугие соски, когда он обхватывает их ладонями.

Открыв рот, он притягивает один из бутонов к своему языку и обводит его, прежде чем глубоко втянуть. Трение. Всасывание. Давление. Трифекта для соска Шангри-Ла (прим. Вымышленная страна, описанная в 1933 году в романе писателя-фантаста Джеймса Хилтона «Потерянный горизонт»).

Моя голова откидывается назад, давая ему больше доступа к грудям, которые он решил поглотить. Я хватаю его за голову, впиваюсь пальцами в кожу, молча умоляя никогда не останавливаться.

Наши стоны и хриплое дыхание становятся громче. Мне нужно, чтобы он был ближе. Я отчаянно хочу почувствовать каждый дюйм его обнаженной кожи, прижатой к каждому дюйму моей. Эта твердая поверхность сейчас неудобна — и определенно не будет, если мы встанем горизонтально, но это едва ли моя самая большая проблема. Если мы потеряем остальную одежду, ничто не будет иметь значения, кроме удовольствия. Я уже много лет нуждаюсь в такой неоспоримой, зажигательной страсти. Я жаждала этого. Я достаточно соскучилась по Уэсту, чтобы знать.

Но что изменилось между нами?

Абсолютно ничего.

Он тянется к застежке моих джинсов. Если я не остановлюсь, то через несколько коротких рывков окажусь совершенно голой перед единственным мужчиной, который когда-либо причинял мне боль. Единственным человеком, которому я когда — либо давала такую власть.

Боюсь, он все еще обладает этой силой.

Задыхаясь, я сильно толкаю его и поправляю лифчик, не обращая внимания на протестующие соски.

— Не прикасайся ко мне больше. Проваливай.

Он разинул рот, выглядя ошеломленным, как будто изо всех сил пытается сбросить скорость и понять мой внезапный отказ.

— Эрин, я…

— Нет. Это было глупо. Я была глупой. Ты не имеешь права прикасаться ко мне. Ты отказался от этого права, когда ушел.

Но я с болью осознаю, что спровоцировала наш поцелуй. Я также должна винить себя.

Уперев руки в бока, Уэст тяжело дышит и пристально смотрит на меня. Я заставляю себя не смотреть на его мускулистый торс, дрожащий от малейшего движения. Хотя трудно не смотреть. Но еще труднее не желать его, потому что даже если моя голова знает, что лучше не позволять этому мужчине прикасаться ко мне, моему телу все равно. Оно кричит мне, чтобы я забыла и прошлое, и будущее и позволила Уэсту дать мне разрядку прямо сейчас.

Нет, нет, нет. Почему я не могу очистить его от своих гормонов? Или мое сердце здесь предатель?

— Я сожалею, что потерял тебя каждый божий день.

Я дотягиваюсь до блузки и натягиваю ту через голову.